Здоровенный мужик с казачьими усами, будто горькое и отвратительное лекарство, глотал самогон и мрачно оглядывал пространство вокруг себя. Хмель, явно, не брал его. Через головы собутыльников он смотрел в потолок и зло повторял:
- Будь я проклят, если когда-нибудь попадался так глупо!.. Если бы только эта подлая тварь Маша Григорьева попалась сейчас ко мне в руки!.. Клянусь, я бы ее на ремни порезал!..
Он, выхватив шашку, рубанул ею по столу, разрубив пополам жирную кулебяку и опрокинув графин с самогоном.
Сидящий рядом с грозным командармом адъютант Петренко утешал его пьяным голосом:
- Не сердитесь так, Семён Михайлович. И не только Машу Григорьеву - вы еще всех врагов своих на ремни пустите... Вы им такого дадите... У-у-у-у... - и он погрозил кому-то воображаемому кулаком.
Будённый, повернув голову, оглядел его мрачно, но ничего не ответил. Потом, вдруг, словно проснулся:
- Гей, Голопуз, где та сучка, что скакала за нами, будто безумная?
- Вона туточки, Семён Михайлыч! - живо отозвался Голопуз, с трудом поднимаясь из-за стола. - В чулане лежит, приказу твоего дожидается...
- Тащи ее сюда, живо!
- Слухаю, Семён Михайлыч!
В глазах у Будённого вспыхнули жестокие огоньки.
- Посмотрим, что она запоет тут...
Красноармейцы расступились. Связанную Машу вывели на середину хаты и поставили перед командармом.
Прекратив пирушку, все с интересом оглядывали девушку с головы до ног, словно невиданную заморскую диковинку. Маша была в потрепанном белогвардейском обмундировании.
- Эй ты, соплячка, - начал командарм, глядя на Машу в упор, - кой черт тебя гнал за нами? На тот свет захотела?..
- Если я соплячка, то ты свинья, плебей, который обокрал своего господина, и который возомнил о себе, что он сам теперь господин, - спокойно отрезала Маша, с любопытством оглядывая
бандитское сборище.
- Цыть, сучка! Я - Будённый! - гаркнул командарм, который от удивления аж привстал с места.
- Благодари Бога, собака красная, что мои руки связаны, а то бы я тебе показала!
В комнате стало так тихо, что слышно было, как мышь шкребется где-то в глубине, под полом. Каждый из сидевших за столом, испытывал сейчас только одно желание: встать и незаметно уйти.
Но Будённый неожиданно улыбнулся:
- Во дает! А?.. А ну-ка, развяжите ей руки...
Удивлённую Машу мигом освободили от веревок. Она не торопясь стала растирать затекшие руки.
- Ну, и чего же ты не казнишь Будённого? - усмехаясь, спросил командарм, вытягиваясь на стуле и кладя руку на эфес шашки. - Ну, что же тебе мешает?
Маша вспыхнула:
- Ты - трус и бандит, по которому давно веревка плачет!