1-я танковая армия стоит в боевой готовности.
Катуков передал командирам корпусов указание разминировать старые минные поля, собрать мины, подобрать с освобождающихся полей боя военную технику, годные части поврежденных танков, гильзы снарядов и т. п. Только в одном корпусе Гетмана тринадцать трофейных команд собрали 600 винтовок, много пулеметов, автоматов, нашли годный броневик.
Передаю корреспонденцию о том, что мы увидели сегодня.
* * *
Только что мы вернулись из долгой, утомительной, но волнующей поездки по земле, вновь очищенной от врага{57}. Спидометр машины отсчитывал десятки километров. На зубах еще хрустит черноземная пыль, и каждая складка одежды источает едкий привязчивый запах гари, тлена, отработанного бензина - запах современной войны. Впечатлений от этой долгой поездки так много и они так свежи, что трудно сразу перенести их на бумагу...
Первое и самое разительное - ощущение масштабов битвы, свершившейся на этом клочке земли, ощущение явственное, острое, чрезвычайно рельефное. Мы читали в сводках о сотнях подбитых "тигров", видели на горизонте столбы дыма над скелетами этих "тигров", слышали грохот канонады, от которой болели барабанные перепонки, вдоволь наслушались свиста бомб, но все же надо было самим пройти полем битвы, собственными руками пощупать эти железные скрученные броневые плиты, своими глазами увидеть вблизи страшные скаты высот, с которых содрана вся растительность, поговорить с колхозницами, вновь испытавшими, хоть в течение нескольких дней, немецкое иго, чтобы полностью отдать себе отчет в масштабах свершившегося...
Сегодня к исходу дня, по сути дела, было почти покончена с пресловутым немецким "языком", который вытянулся было на север в результате чудовищного напряжения сил немецких армий, действовавших на Белгородском направлении. Несмотря на непрерывные яростные контратаки эсэсовцев, наши части отшвырнули их, продвинулись в течение сегодняшнего дня еще на десять километров и полностью вернули землю, за которую в течение долгих десяти дней шли яростные бои с немецкими танковыми дивизиями.
И вот снова мы едем по дороге, каждый поворот которой изучен наизусть. Здесь наши части вели бой десятого июля... Сюда можно было проехать восьмого... Отсюда мы наблюдали за ходом боя шестого... Это похоже на киноленту, которую крутят в обратном направлении, но как изменились кадры этой ленты! Мы не говорим уже о внешних, резко бросающихся в глаза следах фашистов, об этих наглых дорожных указателях: "Нах Курск, 112 километрен", о разбросанных всюду обрывках берлинских газет и журналов, о мундирах, сброшенных, чтобы легче было бежать. Все это давно примелькалось и было видано не раз - и под Москвой, и минувшей зимой. Нет, на этот раз замечаешь иное - именно масштабы, размах разгоревшейся на этой земле битвы, и то невиданное ожесточение, с которым она протекала.