- Кстати, господа, нам вскоре предстоит посадка, - вмешалась в разговор стюардесса.
Молодой американец весело подмигнул ей.
- В таком случае, позвольте мне побеседовать с моим другом в оставшееся до посадки время. Искренне сожалею, что причинил вам беспокойство, - обратился американец к стюарду. - Я лечу только до Рима. Через несколько минут я избавлю вас от своего присутствия.
- Все в порядке, сэр, - ответил стюард. - Прошу меня извинить, но правила...
- Конечно, - согласился американец. - Как бы мы обходились без правил. Ну что ж, благодарю вас. Весьма и весьма признателен вам. - Американец сел рядом со мной.
- Ну, наконец-то, - облегченно вздохнул я, когда сотрудник "Ассошиэйтед пресс сервис" вручил мне партитуру Девятой симфонии Бетховена.
- Слишком много проклятых египтян летят этим рейсом. Мне пришлось долго ждать. Я вынужден был сесть в салон туристского класса, ибо салон первого класса пустовал.
- Вы наблюдали за мной в Каире?
- Конечно, - улыбнулся он. - Я ведь должен был убедиться в том, что вы благополучно покинули отель. А в дальнейшем у вас не было недоразумений?
- Нет, - ответил я. У меня слегка закружилась голова. Удача! Мне снова сопутствовала удача. Я поспешно открыл старую партитуру, хотя проверять ее, собственно, не было никакой необходимости.
Американец смотрел в газету, а я машинально изучал партитуру. Четвертая часть. Строка: "Все люди будут братьями тогда" отсутствовала в хорале. Да, это был именно мой экземпляр.
- О'кей? - спросил американец.
- О'кей, - ответил я.
Стюардесса обратилась к пассажирам с просьбой пристегнуть ремни и прекратить курение.
Я положил перед американцем свой саквояж.
- А это под вашу ответственность, - сказал я.
- Надеюсь, теперь вы чувствуете себя лучше?
- Еще бы! - воскликнул я и глубоко вздохнул.
Самолет неожиданно накренился, огни в салоне замигали.
- Идем на посадку, - сказал сотрудник Эй-Пи-Эс.
Мы летели в густых облаках, огни все еще мигали, а в ушах ощущалась боль.
Погода в Риме была отвратительная. Шли сильные ливни, колючий северный
- 17
ветер пронизывал до костей, а ночь была темной, как в преисподней, и лишь аэропорт искрился яркими огнями. Рядом с "Боингом" остановился автобус, который должен был отвезти нас в город. Пассажиры салона первого класса выходили через передний трап, а прочие - через задний. Как только самолет остановился, человек из Эй-Пи-Эс подхватил мой синий саквояж, похлопал меня по плечу, кивнул на прощание головой и поспешил назад в салон туристского класса.
Выйдя из самолета, я почувствовал сильный холод, несмотря на то, что на мне было пальто из верблюжьей шерсти. Другие пассажиры тоже ужасно страдали от холода. Даже японки, одетые в меховые пальто, дрожали как в ознобе. Люди старались быстрее сесть в автобус. Пассажиры салона первого класса имели право первыми сесть в автобус, но я оказался далеко позади всех.