Дмитрий Афанасьевич, отец Мальнева, родился в конце прошлого столетия, в 1895 году - и как раз подрос для войны к 1914 году. Воевал "за веру, царя и отечество" в Галиции, был засыпан землей в немецком окопе. Друзья-солдаты вовремя заметили его, откопали. Получив после революции землю, Дмитрий Мальнев был готов начать строительство новой жизни. А новая жизнь, как известно, начинается с нового дома.
Дмитрий Мальнев стал рубить такой дом, какие видел в Галиции. Семья была многодетная - и дом получился соответственный, всем на удивление. В этом доме и родился Николай Мальнев 9 мая 1926 года пятым ребенком в семье.
Отец Мальнева был работящим. И земля ему досталась добрая, отзывчивая на труд. Из-за этого просторного дома на пять окон и трех коров на большую семью, когда началась коллективизация, Дмитрия Афанасьевича записали едва ли не кулаком. А потом в ячейку пришло подметное письмо. Что там писалось, никто не знает, однако революционное сознание тех лет было категоричным. Ночью пришли раскулачивать Мальнева и маленького Николая подцепили за рубаху на вилы. Николаю Дмитриевичу было тогда четыре года, он не помнит, как висел на вилах, этот эпизод реставрируется со слов отца. Много раз отец рассказывал о той памятной ночи, рассказывал по-разному, но вилы присутствовали во всех вариантах, равно как и плач ребенка.
Отец как мог отговорился. Комбедовцы ушли. Но роковая ночь лишь начиналась... В доме Мальневых никто не спал.
- Будем уходить, - сказал отец.
На сборы им хватило три часа. На рассвете семья Мальневых покинула Выползово, и как выяснилось - навсегда.
Они пошли на север.
Сколько интереснейших судеб раскидано среди нас в близлежащем пространстве. Сорок три человека в бригаде Николая Мальнева - сорок три судьбы. И каждая из этих судеб неповторима. А мы их не записываем, зачастую проходим мимо. Весь русский двадцатый век сплетен из русских же исключительных судеб, вспомним хотя бы героев "Тихого Дона", "Хождений по мукам", "Молодой гвардии".
Убежден, что документально записанная биография обладает не меньшей силой художественного воздействия. А мы вместо того чтобы сидеть и записывать живые жизни наших современников, двадцать лет ведем разговоры о создании кабинета мемуаров, куда мог бы прийти каждый, чтобы рассказать о своей жизни.
Теперь явилась сверхнужда в кабинете солдатских мемуаров - и надо-то для этого всего десять штатных единиц и столько же магнитофонов.
Сидим с Мальневым в маленькой конторке, отгороженной стеклом от станочных линий. Приглушенный неумолчный шум сопровождает рассказ.