- А ты почем знаешь, что я себя корю?
- Ну, что же я слепая? Третьего дня ты им в суп плюнула, давеча, топор под кровать сунула, что дальше-то?
- Дальше веревку найду и ... беги в горы, от меня проку нету, одни убытки. Мать извергам на растерзание бросила, это ведь я ее убила, я...
Вика уговаривала Елизавету Степановну, говоря ей, что не могли они, что показалось...
- Между прочим, они нас с тобою за сестер приняли, - пыталась она расшевелить мать, - или ты очень молодая у меня, или я состарилась.
- А може и взаправду, - медленно сказала Елизавета Степановна, - може, вся эта жизнь ее в могилу свела, не дала старость посмотреть.
Вика не пошла работать в жандармерию, запасов еды в подполе еще хватало, мать обшивала соседскую немчуру, брала с них деньги.
Вика поняла, что и при немцах можно было выходить днем на улицу, ходить в здание школы, где иногда собирались ее одноклассники, человек пять, не больше.
- Петька Романов, Рафиз Сейфулин, Аза Кириченко, Вовчик, Ленка Гагарина уехали с родителями в Ташкент, за Урал, на север, - поведали ей наперебой мальчишки, - другие, Федя, твоя Маруся, Ленька - говорят в горах, у партизан.
Вика ругала себя за то, что не додумалась она про партизан, не подсказала матери, Каменским. Конечно, не дали бы им пропасть, если бы они ушли вовремя в горы.
Никто из ребят не знал, куда увели еврейские семьи, где их содержат. Одно успокаивало, массовых расстрелов еще не было, ребята бегали смотреть, как вешают второго секретаря райкома, пару раз фашисты устраивали погромы в домах коммунистов, жену начальника порта увели в верхний поселок, в жандармерию.
- Всех вместе их куда-то отвели, - размышлял командир их класса смуглявый, рассудительный Ренат Лавочкин, - всех лиц еврейской национальности провели по Подолу туда куда-то, к вам, - он кивнул на Вику, на улицу Радио.
Они сидели за школьным амбаром, на площадке, усыпанной соломой. Площадку эту обрамляли со всех сторон кусты, ребят не было видно ни с футбольного поля, ни из школьных окон, ни с дороги, проходившей совсем рядом.
- Ренатик, но ведь у всех у нас в домах живут немцы, - предожила Вика, - Неужели никак нельзя через них узнать. Вот у тебя, как с ними?
- У меня с ними не может быть никак, - отрезал Ренат, - Они меня уже два раза избили, когда я за мамку вступился. И сожрали все за пять дней.
- Да мы и немецкого не понимаем, - покачала головой Леточка Нивинская, - мне Виолетта тройку по немецкому еле вывела.
- Эх ты! - пристыдил Ренат, - Вот теперь кудахтай! Как же людям-то помочь?