— Вот так… Прощай, Гортхауэр. — Аллор достал моргульский клинок и переломил о колено, бросив обломки под ноги Саурону. — Я прощаю тебя, — и, развернувшись, направился к выходу.
— Будь проклят ты, Еретик! — громом прозвучало под темными сводами, и багровая молния устремилась вслед уходящему.
Увернувшись едва уловимым движением, улайири бросил через плечо:
— Зря вы так. Надо уметь проигрывать. — И вышел, слившись с тьмой дверного проема.
* * *
Теперь — к Ородруину. А может, к морю — и пусть разбираются сами. Или просто присесть на широкие ступени Барад-Дурской башни — ждать… Что будет со мной… с нами? Освобожденные Арагорном мертвые… Мы — такие же — почти… Откуда-то пришла неуверенность, затем — страх. Небо нависло над головой, словно крышка гроба, обитая тусклыми, ржавыми гвоздями звезд.
— Пока существуют твои душа и память, у нас есть надежда, — сказала когда-то полюбившая тебя милая девчонка. Могла ли она знать, о чем говорит? Так ли это? Или и впрямь посетило ее пророческое предсмертное озарение?
Что-то коснулось плеча — это ящер ткнулся в него, то ли сочувствуя по-своему, то ли требуя ласки. Назгул провел рукой по чешуйчатой шее летучей твари.
— Время, на посиделки отпущенное, у тебя истекло, — сказал он себе — и полетел к Роковой горе. Это не отняло много времени, и вскоре, спрыгнув со спины ящера, Аллор вступил в освещенный багровыми сполохами проход, именуемый Роковой щелью. Свет становился все ярче, и тут ему показалось, что воздух в тоннеле сгустился, образовав невидимую преграду. С трудом продолжал он двигаться дальше, словно преодолевая бешеный напор встречного ветра.
Еще поворот — и перед его взглядом предстала длинная, похожая на зал пещера, рассеченная недалеко от входа глубокой трещиной, из недр которой то и дело выстреливали языки пламени.
Сэма назгул разглядел нечетко, скорее угадав в сером комочке слугу Фродо.
А вот Хранителя, в отличие от него, видно было прекрасно, и Кольцо сияло на его пальце.
— Что ты делаешь?! Брось его!
— Ну нет — я слишком долго хранил Его, чтобы ни с того ни с сего расстаться с Ним. Уж не ты ли попытаешься отобрать Его у меня, раб?! — Кольцо блеснуло — его мощь скрутила кольценосца — словно тысячи невидимых веревок опутали, лишив возможности двигаться.
— Ах ты… — прошипел Аллор, утратив свойственную ему иронично-интеллигентную манеру изъясняться, и прибавил пару выражений на темном наречии, смутивших бы матерого орка.
— Так-то. Можешь ругаться, сколько влезет.
— Ты сошел с ума. — Назгул скрипнул зубами в бессильной злости. — Одумайся, во имя Эру! — взмолился он наконец…