Она спросила:
— Как ты думаешь, на Путях есть обочина?
— Обочина? — удивился я.
— Ну да — сидя на обочине, видишь всех проходящих. И я никому не помешаю. Когда он вырвется, — а когда-нибудь это произойдет, — мы уйдем вместе…
Она встала и решительно пошла к проходу. Перед тем как шагнуть за порог, — я мельком видел клубящуюся серо-белесую пустоту, а за ней, не знаю, что-то, — она обернулась:
— Прощай, Тирзэ, спасибо за компанию.
Я вдруг понял, что даже не спросил, как ее зовут.
— Меня зовут Эльдин, — сказала она, словно прочитав мои мысли, — передай ему, что я жду — ТАМ, — и сделала шаг…
Наверное, ей казалось, что она называла имя, и неоднократно. Значит, это ты…
Тирзэ замолчал. Аллор встал, обнял его за плечи:
— Спасибо тебе.
— За что? Я же ничего не сделал…
— Ты запомнил. Теперь я уверен, что эти тысячелетия она не провела… в иных местах. А что касается ожидания… Говорят, на Путях забывают… Хорошо бы.
— Ты до сих пор ее любишь…
— Да, как это ни странно. Наверное, развоплощение и преисподняя — идеальные средства от склероза.
— Может, все же сумеешь уйти… Хотя жалко будет — только познакомились…
— Не горюй, скоро это у меня не выйдет.
— Возможно, у тебя впереди — вечность…
— Вечность — это очень долго.
— Знаешь, я почему-то верю, что у вас получится. Не у тебя, так у нее — она девчонка с характером.
— Да уж, — улыбнулся Аллор.
* * *
Эльдин… странное имя. В Арноре, построенном потомками Верных, квенозвучащие имена были в моде. Проблема заключалась в том, что языком этим никто давно уже не пользовался и имена часто подбирались по звуку. Вот и получилось: красиво, как звон капели, льдинкой на языке: эль-дин… Когда, проболтав с ним всю ночь, она, вспомнив, представилась, он долго смеялся: «Не обижайся, но тебя назвать «звездным молчанием»… Впрочем, наверное, все же «звездная искра»». И улыбнулся.
Она вообще была немного странной. Так говорили. Читать выучилась рано, и после этого хлопот с ней не было — только в библиотеку пустить. Проблемы начались позже — даже не тогда, когда, вместо того чтобы играть с девчонками в дочки-матери, она убегала с приятелями в лес и возвращалась поцарапанная, в пропахшем костром платье, или когда на день рождения попросила в подарок меч. Просто через несколько лет товарищи по играм стали иначе смотреть на нее, а подружки начали шептаться по углам о взрослом — ей неинтересном. Отношения мужчин и женщин не были для нее тайной и, может быть, поэтому не вызывали у нее горячего интереса, да и объект приложения теории как-то не вырисовывался. Парни оставались для нее приятелями, интересными — по возможности — собеседниками; к их немалому огорчению, ибо она «пользовалась спросом», как это иногда называли: маленького роста, но стройная, с пышной шапкой кудрявых темно-рыжих волос, не признающих благопристойных причесок, что подобают девушке из хорошей семьи. На тонком лице блестели большие светло-зеленые глаза, и его не портило ни то, что рот был чуть великоват, ни россыпь почти незаметных веснушек — наоборот, это сообщало некое дополнительное очарование: таков был приговор общественного вкуса. Отчет в этом она себе вполне отдавала, но практических выводов не делала: в книжках все было интересней. К тому же хоть и понятно было, что многое там — вымысел, но неужели — все? Она не видела иных существ, хотя никто в Арноре не отрицал существования тех же эльфов, например. И ходили слухи, множились легенды об ужасных черных всадниках, призраках Тьмы, сгустках ночи, не ведавших жалости похитителях и убийцах, бывших некогда великими воинами. Грозно вырастал Мордор, Тьма была вполне реальной — слухи сплетались с рассказами очевидцев. Но разве это могло помешать своевольной девчонке бродить в окрестных рощах и вересковых пустошах?