— Манвэ… не надо! — повторил он шепотом.
— Что — не надо? О чем ты?
Эонвэ замолчал. «Гонит. Делает вид, что не понимает, о чем я. Надо идти… Тряпка!»
«Что еще он себе напридумывал? Почему так боится? Настолько…» — подумал Манвэ. Он явно пережал.
— Я же не наказываю тебя, — сказал он вслух, пожав плечами. — Просто… ступай, отдохни, поразмысли, в конце концов… — Манвэ отступил на шаг, чтобы Эонвэ не пришлось огибать его.
Майа сделал несколько шагов, бездумно переставляя ноги, боясь оглянуться, замер в дверях и вдруг, резко развернувшись, прижался спиной к косяку, глядя на Манвэ.
— Нет… не могу… — все, что угодно, только не прогоняй!
«Да что с ним такое? Впрочем, конечно… я же его таким сотворил — преданным… И он нужен мне… Но он должен понять наконец, что можно и чего не следует делать…»
— Все, что угодно? — повторил Манвэ вслух. — А если возьму да запру тебя здесь — для надежности? Или…
Эонвэ опустил голову и притих. Раскаяния не было — был страх. И попытки — жалкие, неумелые — скрыть обрывки недавних размышлений.
«Вот это любопытно — в чем же дело?» — заинтересовался Манвэ и сказал вслух:
— Ладно, подумаю. Скажи-ка все же, почему ты пытался подсказывать Аллору?
— Я хотел…
— Оградить его от моего гнева, это я уже слышал, — отрезал Манвэ. — Меня интересует не для чего ты это сделал, а почему.
— В нем что-то… не знаю — хрупкое, что ли… Или он слишком равнодушен — это могло толкнуть его на дерзость…
— Значит, он, по-твоему, нуждался в защите.
— Да. Я не мог иначе. — Эонвэ неожиданно твердо посмотрел в глаза Повелителю.
— Конечно — ты же не веришь мне, а в мое милосердие — тем более. И похоже, давно. Может, потрудишься объяснить почему? Знаешь, я, пожалуй, не буду лезть в твои мысли — объясни все сам, словами — а там посмотрим. Ну, я слушаю.
Внезапно Эонвэ ощутил какую-то непривычную пустоту. Между ним и Манвэ словно выросла преграда. Он почувствовал бесконечное одиночество, но тут же одернул себя. В конце концов его молчание может Манвэ надоесть…
Лихорадочно перебрал воспоминания, из которых ни одно не улучшило бы отношение Манвэ к нему. А как объяснить, почему он так встревожился из-за Аллора? Не скажешь же, что из-за того, что он нуменорец. Последний. Это важно, но это не все.
А почему не верит?..
— Ну? — Манвэ кивнул, дав понять, что желал бы услышать то, что Эонвэ ему хочет сказать, и побыстрее.
— Хорошо. Ты помнишь менестреля с золотыми глазами, что пел перед тобой о Забытых землях? Ты отругал его и выгнал, назвав отступником.
— Да, Златоокий отступил от пути Света, ты это знаешь.