Посреди этой комнаты стоял круглый стол. А за столом сидели шесть женщин разного возраста, но все одинаково элегантные, кроме одной бабуси попроще. Они пили чай из нарядных чашек, посреди стола чуть ли не светился домашней выпечки роскошный торт с разноцветными розами. По хрустальным блюдам были разложены пирожные и пряники. Я огляделась — ни одного мужчины. Мне стало неловко за мое платье и выглядывавшие из-под его подола штанины комбинезона.
Перышко тоже просочилось в комнату, вспорхнуло и улеглось у меня на груди. Тут я заметила, что и другие женщины украшены такими же черными перышками.
— Садитесь, — предложила хозяйка, — и будем знакомиться. Меня зовут Анна Анатольевна. Можно просто Анна, мы здесь обходимся обычно без отчества.
— Жанна, — коротко сказала я, соображая — неужели все они подписали договор с туманным бесом?
— Клавдия, — улыбнулась, отодвигая для меня стул, самая молодая из женщин. И тут я поняла, что это была первая улыбка за все то время, что я изучала комнату и участниц шабаша.
— Евгения.
— Галина.
— Нина.
— Рената.
— Баба Стася, — бабуся развела маленькие темные ладошки, как бы недоумевая, — надо же, состарилась, внуки бабой прозвали, привыкла…
Я села за стол. Тут оказалось, что о моем приходе знали заранее — поставили на стол чашку с блюдцем, ее даже не пришлось искать — она стояла напротив пустого, ожидавшего меня стула. Мне налили чаю, подвинули печенье, положили кусок торта. Вообще я таких жирных вещей не ем, но тут из вежливости расковыряла.
— А помнишь, баба Стася, какой ты пирог испекла с ливером? — спросила Евгения, сухая блондинка лет пятидесяти.
— Это о прошлом годе было, — подумав, вспомнила старушка, — когда ты наладилась творожные печенюшки печь. Жаль, я таких не ем, что за выдумка такая — печенье с перцем печь!
— С перцем Нина пекла, — вмешалась Рената, — и не из творога, а из сыра. А у Жени были творожные с лимонной корочкой, как цветочки и бабочки.
И они завели серьезный разговор о формочках для печенья, о муке и о ванилине. Я сидела, молчала, никак не могла понять, что же такое здесь происходит, а когда взглянула на часы, то обнаружила, что эти странные ведьмы уже полчаса говорят о кондитерских делах.
И когда Анна Анатольевна пошла на кухню ставить чайник, я, естественно, выскочила за ней следом.
Она неторопливо налила воду, зажгла газ, поставила чайник на огонь и повернулась ко мне. Взгляд у нее был внимательный и грустный.
— Я ничего не понимаю, — наконец сказала я. — Странный какой-то шабаш.
— А каким же ему быть?
Я пожала плечами. Ну, не таким же, в самом деле, как посиделки одиноких женщин, для которых это, может, единственный повод принарядиться!