Там, как в сказке, сидели за столом дед да баба, только вместо курочки Рябы верещал и кудахтал телевизор. Если бы не видели своими глазами — никогда не поверила бы, что дед да баба могут наслаждаться концертом рок-музыки, пусть и с приглушенным звуком.
Говорили они при этом о ценах на картошку магазинную и рыночную, а также анализировали причину разницы в этих ценах.
К нашему счастью, окно было открыто и на улицу ускользнул край занавески. За нее мы и спрятались.
— Слушай, мать, давно я не видал ту твою подруженьку ненаглядную из дома напротив, — вдруг сказала баба Стася, невзирая на птичий облик, совершенно человеческим и своим голосом. — Жива еще, а? Что-то на похороны тебя вроде не звали. Болела она, что ли?
— А вот не знаю. Как ее дочка с внучкой забрали к себе так я и след потеряла. А болеть она болела, — согласилась почтенная соседка, наливая себе чаю.
Дед, который спрашивал совсем о других событиях, ошалело уставился на супругу. Баба Стася воспользовалась его молчанием.
— Я почему спросил — внука ее на днях встретил, — заявила баба Стася. — На улице, у ларька.
— Нет у нее внука, — возразила соседка. — Две девочки были, трех внучек ей родили, а внука не было!
— Как не было? — продолжала блефовать баба Стася. — Высокий такой мужчина, приходил к ней. Или не помнишь?
В это время дед явственно сказал: «Да ты что, старая? Какие еще, к бесу, внуки?!» Но на шевеление его губ наложились слова бабы Стаси, которые соседка воспринимала, как видно, в мужском грубоватом и басовитом исполнении.
Я впервые видела, как отводят глаза, и просто любовалась уверенностью и артистизмом бабы Стаей. Это был совершенно очаровательный блеф.
— Так это не внук! — обрадовалась тому, что ситуация прояснилась, соседка. — Это младшей сестры ее сынок. Сестру бог наказал — с сыном одно горе. Когда не в тюрьме, так в нее собирается. С детства от рук отбился. Сестра его и принимать не хочет, так он к тетке подлизался. Надеялся — пропишет, а она, видать, не успела.
— И как же она его, подлеца, в дом не боялась пускать? — выразила негодование баба Стася.
Дед тоже выразил негодование — хватил кулаком по столу. Думал, видно, вывести спутницу жизни из транса. Но оба негодования замечательно совпали.
— Чего же бояться? — даже удивилась соседка. — Он же к ней с добром. Дров однажды машину пригнал. Денег давал. Он у нее и ночевать оставался. Она его жалела.
— Жалеть его, гада! — проворчала баба Стася. — Стрелять таких надо! Подлей-ка в заварочник кипяточку.
С этими словами она спорхнула с подоконника. Я полетела следом.