Но двух настолько разных мальчишек было трудно себе представить.
Тихон с младенчества был весел, ласков, всех людей называл «миленькими», ко всякому, даже к прохожему бродяге, лез обниматься и щедро одаривал из карманных денег. Когда еще говорить не умел, улыбался родному батюшке и расчесывал ему бороду крошечной пятерней.
Терентий отцовскую бороду не расчесывал, а, наоборот, норовил выдрать с корнем. Ухватка у него была крепкая, и бедный Стремглав, принимая младенца на руки, был вынужден подвязывать бороду платком, что Терентия страшно раздражало.
А ходячий Терентий вообще стал злым гением королевского терема.
Всякий придворный, посланник ли, заявившийся ко двору в новых штанах, ежеминутно рисковал сесть на кулечек с малиной (летом) или с дегтем (зимой). При этом он мог считать, что еще легко отделался — подчас содержимое Терентиевых кулечков было не только красящим.
Фрейлинам приходилось прятать свои наимоднейшие бонжурские прически под косынками, что давало повод заграничным злопыхателям для новых издевательств. Но ведь не станешь им объяснять, что это есть необходимая защита от проказ юного принца?
А уж когда Терентий, прикинувшись Тихоном, проникал на дворцовую кухню, все ложились спать натощак.
Во всех странах и при всех дворах из такой ситуации существует единственный выход, и вы его знаете: это старая добрая порка.
Но вы не забыли еще, что королевичи были намертво связаны друг с другом незримыми узами, и боль одного тотчас становилась болью другого?
Как-то король, забывшись, снял ремень да перепоясал пакостника Терентия от всей души. Пакостник стиснул зубы и смолчал, но тотчас же из детской раздался горестный вопль доброго Тихона, который, ни о чем не подозревая, мирно оборудовал кукольный домик.
— Видишь, бесстыжая твоя морда, как из-за тебя братец терпит? — попробовал воззвать Стремглав к чувству братской любви.
— Размазня мой братец, шел бы он ко всем хвостам собачьим! — отвечал Терентий. — Разве можно такому королевство доверить?
Стремглав охватывал голову руками и начинал мычать, как от зубной боли.
— Перемелется, мон шер, — утешал короля Ироня. — К совершенным годам станут наши парни примерно одинаковыми…
— Нет, — говорил Стремглав. — Это она мне так отомстила. Она их еще в утробе так поделила, на черного и белого…
Надо ли говорить, что близнецы и болели враз одними и теми же болезнями? Мало того, стоило Терентию, сверзившись с крыши, сломать ногу, как та же участь постигла и Тихона буквально на ровном месте! И переломы, по утверждению лекарей, были совершенно одинаковые…