Конечно, поглядеть Эйфелеву башню и все прочие достопримечательности французской столицы Лида не успела, потому что ее тут же пересадили в российский самолет. После этого тихо испарился и последний сопровождающий.
Возможно, как предполагала курьерша, был и еще какой-то, негласный, который должен был контролировать уже не безопасность Ереминой, а, так сказать, ее искренность. Ведь Ларев вполне мог предполагать, что девушка как минимум захочет поинтересоваться тем, что она перевозит, а как максимум — вообще сдать «это» ментам или эфэсбэшникам.
То, что вся эта эпопея может быть всего лишь проверкой на вшивость, Лида вполне допускала. Более того, она почти не сомневалась в том, что Ларев затеял все это ради того, чтоб убедиться в лояльности госпожи Ереминой. И возможно, весь этот «конфликт».по поводу того, кому лететь в Москву, был специально разыгран Ларем и Механиком ради той же цели. В конц
Но, как ни старалась Лида, вычислить своего «контролера» среди пассажиров рейса Париж-Москва, она не смогла. И когда вылезла в Шереметьево-2, тоже не сумела определить, кто же за чей стеклит.
В принципе она могла бы сесть в такси, которые в аэропорту тучами сшивались, и минут за пятнадцать доехать до Фроськиной дачи. Ну максимум за полчаса. Однако на инструктаже ей было ведено ни в коем случае такси не брать, а садиться в автобус и ехать до аэровокзала на Ленинградском проспекте. Это очень хорошо укладывалось в «проверочную» версию. Такси отследить труднее, опять же разглядеть, что госпожа Еремина будет делать в легковухе — почти невозможно. А в автобусе, если там будет «контролер» или даже два, никакие отступления от инструкций незамеченными не останутся.
Лиде казалось, что уж в автобусе-то она наверняка вычислит своего «сопровождающего», и хотя две или три кандидатуры на эту роль взяла на заметку, окончательно убедиться в этом не смогла.
От аэровокзала она, согласно инструкциям, должна была пешком дойти до метро «Аэропорт», а затем, пройдя чуть дальше, остановиться у памятника Тельману («дядька в фуражке с поднятым кулаком», как характеризовал эту статую Ларев).
Здесь ей предстояло подождать микроавтобус, на ветровом стекле которого будет условный значок — «три белых птички». Надо было просто подойти и, ничего не говоря, сесть в эту машину. Если ей какой-нибудь вопрос зададут, типа: «Вам куда, девушка?», надо тут же сказать: «Извините, я ошиблась!» и поскорее вылезти из микроавтобуса.
Пока Лида шла от аэровокзала к метро «Аэропорт», то ни один из тех, кого она примечала в автобусе, за ней не следовал. И у памятника Тельману никто из них не появился. Впрочем, само по себе это ничего не значило. Просто эти самые «наружники» могли «передать» ее своим сменщикам как раз для того, чтоб не примелькаться.