— Хорошо! Давайте в рублях. Шесть тысяч долларов по курсу — это тридцать пять миллионов!
— Какие такие тридцать пять миллионов? — уперев руки в бока, заверещала посетительница. — Зарплату месяцами не платят!…
Услышав шум, в кабинет заглянули секретарша и второй детектив — Шулыгин, рыжеволосый здоровяк с конопатым деревенским лицом.
Воротников показал на даму.
— Николай, выведи ее!
Шулыгин взял даму под локоток. Она завизжала.
— Мы не занимаемся котами! — гремел Воротников. — Убирайтесь.! Убирайтесь отсюда!…
— Мой Барсик! — выла посетительница, воздевая руки к потолку. — Как же я теперь буду без тебя?…
К Шулыгину присоединился Максудов. Вдвоем они вывели безутешную хозяйку кота из офиса.
— Наширялась, стерва, сразу видно! — кипел раскрасневшийся от негодования Воротников.
— А я думал — валютная, — сказал Шулыгин. — Прикид у нее зашибись.
— Куда ей до валютной! — отмахнулся директор. — Старуха! Бикса вокзальная!
Покуда сыщики обсуждали ее визит, странная посетительница быстрым шагом пересекла двор, вышла в переулок и отперла дверцу припаркованного здесь серого «Москвича». Усевшись за руль, она нажала на газ.
Дама, явившаяся в сыскное агентство «Поиск-плюс», не интересовалась котами и никогда не имела никакого Барсика. Это была даже и не дама вовсе. Глубоко законспирированный резидент немецкой разведки Гельмут Липке явился в агентство с единственной целью — установить там «жучок». А за пару часов до этого, на Большой Дмитровке, он прилепил миниатюрное подслушивающее устройство к пиджаку Шредера…
Все началось три дня назад, когда Липке извлек из тайника шифрованную депешу, заложенную туда курьером из Берлина. В депеше содержался приказ взять под контроль группу Шредера, которая завтра прилетает в Москву с целью найти похищенный алмаз. Резидент следил за немецкими бандитами с момента их высадки из самолета в аэропорту Шереметьево. Его серый «Москвич» неотступно двигался за их «Жигулями». В первый день слежки за рулем «Москвича» сидел невзрачный темноглазый мужчина. Простая рубаха и ветровка делали его похожим на дачника, возвращающегося с участка. На второй день «дачник» превратился в вызывающе одетую даму с большим количеством косметики на лице» Накладная грудь выглядела как натуральная. Специальная мембрана, взятая в рот, позволяла говорить писклявым женским голосом. Шредер ничего не заподозрил, когда на нем повисла уличная проститутка. За несколько секунд объятий Липке ухитрился прикрепить к внутренней подкладке его пиджака миниатюрную капсулу с микрофоном. Через четверть часа под воздействием окружающего тепла капсула изменила свой цвет, почти слившись с цветом подкладки, и стала походить на случайное пятно. Она же, эта капсула, увеличила чувствительность микрофона в несколько раз и начала снабжать его питанием за счет преобразования тепловой энергии в электрическую. Сидя в своем «Москвиче», «проститутка» слушала разговоры Шредера с его подручными. «Жучок» работал также и в режиме радиомаяка. Резиденту теперь не нужно было следовать за интересующими его «Жигулями», рискуя «засветиться». Он ехал на приличном расстоянии от них, ориентируясь на пеленг. Остановив «Москвич» в окрестностях дома, где располагалось агентство «Поиск-плюс», Липке надел плейерные наушники и выслушал разговор Шредера с сыщиками. Затем, дождавшись, когда Шредер покинет агентство, он явился туда и разыграл комедию с пропавшим Барсиком. «Жучок» застрял на специальной липучке под крышкой письменного стола. С этой минуты резидент имел возможность слышать как разговоры группы Шредера в «Жигулях», так и совещания детективов в кабинете Воротникова.