Забродов опять подумал о том, что женщина быстро соображает и уже давно просчитала все варианты, избрав для себя оптимальный. Он сделал несколько глотков горячего чая, затем отставил чашку в сторону.
- Я хотел вас предупредить.
- Вы это сделали, - Лиля тоже поднялась. - Как я устала! - произнесла она и тут же подумала, что мужчина, наверное, устал не меньше ее. - О вас я Галкину рассказывать не стану.
- Меня это не волнует, я просто хотел узнать...
- Что?
- Можно ли на вас рассчитывать. Я бы, конечно, мог сказать следователю, что видел вас в машине, именно вас, - уточнил Забродов.
Лиля качнула головой:
- Меня уже консультировали. Это ни к чему бы ни привело. Меня привез водитель Галкина на его личном автомобиле, так что у меня есть свидетель. Галкина-младшего я в аэропорту не видела.
- Все-таки на вашем месте, Лиля, я бы уехал куда-нибудь подальше.
- Если бы вы были на моем месте, Илларион, то вполне могло бы оказаться, что и вы поступили бы также. Ведь каждый выбирает для себя наиболее приемлемый вариант.
Забродов подошел к окну и, отодвинув край шторы, выглянул во двор. За окном уже серел рассвет, хотя фонари еще горели, тускло освещая двор заставленный дорогими автомобилями.
- Жаль, что каждый из нас остался при своем мнении, - произнес Забродов, направляясь к двери, он чувствовал - его вернут.
- Подождите, Илларион, - голос Лили звучал не слишком уверенно, - у нас с вами есть кое-что общее. Я полагаю, и старший Галкин и младший отвратительны и для вас, и для меня. Может быть, для меня даже больше. Вам все-таки не приходилось с ними спать.
Илларион медленно обернулся. Тон, каким говорила Лиля, и та откровенность, с которой были произнесены слова, его насторожили.
- Из каждой ситуации нужно извлекать максимум выгоды. Мы с вами никак не сможем повлиять на ход событий. Галкиных за решетку мы не упрячем, они откупятся ото всех, они же эту власть и содержат. Поэтому, если хотите, я вам могу помочь.
- Кажется, я догадываюсь, к чему вы клоните.
- Да, Илларион, возможно, у вас тоже была такая мысль. Она возникнет у каждого здравомыслящего человека, любящего жизнь. А жизнь вы любите, иначе за нее не боролись.
- Вы предлагаете, Лиля, взять их грязные деньги?
- Нет, не взять, - засмеялась манекенщица, - заставить отдать. Они отдадут, я их знаю.
- И во сколько вы оцениваете нашу сговорчивость?
- Я думаю, мы сумели бы раскрутить Галкиных тысяч на пятьсот. Половина вам, половина мне. Это самое большое наказание, которого мы можем для них добиться и при этом не потерять собственной гордости, поскольку это для вас, как я вижу, самое главное. Вы же настоящий мужчина.