В общем, если бы Глеб Сиверов увидел подобного субъекта в Москве, непременно подумал бы – самовлюбленный идиот. Но именно так ему сейчас и требовалось выглядеть.
Светофор мигнул желтым. Глеб чуть прибавил газу. Девушка в восхищении вскинула большой палец правой руки и подмигнула незнакомому байкеру. Сиверов удостоил ее лишь снисходительной улыбкой, чуть приподняв краешек губ. Он уложил мотоцикл чуть ли не параллельно земле, когда сворачивал вправо.
"Девица, конечно, соблазнительная, – подумал он, – наверное, именно такая рисовалась в воображении Ирины, когда я сказал ей, что уезжаю на неделю”.
Девушка скрылась за углом.
"Но даже Быстрицкая не представляла себе, в каком виде я буду разъезжать по улицам. И уж тем более об этом не догадывается генерал Потапчук”.
Мотоцикл выехал за город, и тут уж Глеб отвел душу. Двигатель взревел, и машину буквально бросило вперед. Скорость на горной дороге казалась адской, хотя на самом деле не превышала ста километров в час. Горный серпантин петлял, заставляя наклонять мотоцикл на виражах так сильно, что Сиверов почти задевал коленом асфальт.
* * *
С генералом ФСБ Потапчуком, единственным, кто поддерживал с Глебом контакт и знал его в лицо, Сиверов встречался последний раз неделю тому назад у себя в мансарде в Москве.
Федор Филиппович, как всегда, оставил служебную машину за три квартала от нужного дома. Даже шофер не имел права знать, где находится мансарда специального агента ФСБ, известного в “конторе” под кличкой Слепой.
Глеб уже целый час терпеливо ждал появления генерала. В мансарде густо пахло свежесваренным кофе, звучала негромкая музыка. Свет Глеб зажег, лишь когда в дверь постучали.
– Проходите, Федор Филиппович, – Сиверов отступил на шаг, чтобы увидеть пожилого генерала в строгом черном костюме в полный рост. Потапчук тяжело вздохнул, переступил порог и пожал руку Глебу. Он старательно пытался скрыть, что запыхался, когда поднимался пешком по лестнице на шестой этаж.
– Жаль, что лифта в доме нет, – усмехнулся Сиверов.
– Да, ноги слабеют, – отвечал генерал. Федор Филиппович без приглашения прошел в просторную комнату с наклонным потолком, сел на задрапированный подиум, словно собирался позировать для портрета. Прямо над ним располагалось потолочное окно с выпуклым плексигласовым колпаком, затянутое полотняной шторкой. Когда-то шторка была красной, но за три года выгорела от солнца.
– Как всегда, дела? – вздохнул Сиверов, – Редко случается, чтобы вы зашли ко мне просто так, на чашечку кофе.
– Да уж…
Генерал грустно улыбнулся. Всю свою жизнь он отдавал исключительно службе. Поэтому Глеб Сиверов временами удивлял Потапчука: Глеб находил время слушать музыку и разбирался в ней, читал книги, до которых у генерала руки никак не доходили.