"Какой Лернер? - услышали они голос Влада. - Ошибаешься, бля. Никакой Лернер тут не живет и никогда не жил. Кто-кто? Друг мой говорил. Мы тут второй день квасим. Ну, он же тебе дал точный адрес доктора Лернера. Как не дал? Я сам слышал, он же сказал: иди ты, Репа, прямо нахуй - и главное никуда не сворачивай. Повторить, козел? Откуда мне знать? Он всех ворюгами в этой блядской стране считает. Ты что ли не ворюга?"
"Ничего вам не грозит, - успокаивал Влад, когда все трое пропустили по третьей рюмке "Казачка" по цене лимонада, но лучше русской сивухи. Предположим, она Лену запомнила. Предположим. И что? Вы хотели снять квартиру в Иерусалиме. Это запрещено? Нет. Потом ни на какую на крышу не лазили и к Репам не спускались, что они выдумывают? Кстати, а как он сам в полиции объяснит, почему папки с твоим именем оказались у него в сейфе без твоего спросу. Ни в жизнь не сунется он в полицию, блефует. Что за шум? Тревога?"
"Наливай, - сказала Женя и икнула. - За смерть наших врагов! Унутрянных и унешних."
В хедер-атуме привычно орала и какала с перепугу маленькая мутант-Арина, суетились Лена и Варя, подкладывая под дверь последнее достижение лучшей в мире сионистской военной технологии против советских ракет на вооружении арабского мира - мокрую тряпку. А трое бывших советских евреев от всей души пели совершенно неуместную в Израиле песню: "Вот кто-то с горочки спустился... На нем защитна гимнастерка... она с ума-а меня свяде-от!.." 4.
В Иом-Пурим, праздник смерти наших врагов, Израиль праздновал победу дружеского оружия. Саддам, наигравшийся ракетами по соседним странам, но недоразгромленный, пошел на мировую, так и не дождашись "страшного ответа" от впервые безнаказанно выпоротого, а потому никому в арабском мире более не страшного Израиля.
Комнату-"бомбоубежище" разгерметизировали, противогазы запихнули подальше до худших времен. В печати появилось сообщение, что все они вообще оказались бракованными. Так что единственным средством против атаки Ирака оказалась мокрая тряпка. Но ее тоже как-то не сохранили.
Можно было жить дальше. Открылись, наконец ульпаны, появилось какое-то подобие абсорбции - интеграции в новую жизнь хоть с чьей-то помощью. Начались уроки и домашние задания - на старости лет-то. Появились первые признаки комплекса неполноценности доктора Лернера, плохо усваивающего язык. Появились "прогулки добытчиков", когда, гуляя по богатым кварталам, Лернеры обнаруживали у мусорок пакеты с такими вещами, выстиранными, выглаженными, какие на родине можно было купить только уморяков за цену, соразмеримую с месячным зарабоком доктора наук. За месяц в новой стране они привыкли к неожиданным находкам, тащили километрами то трехногое кресло, то стол наконец-то для Ильи.