Тем временем синьор Данте с лихвой оправдал данную ему характеристику – во всяком случае, в своей первой части:
– A я и не собираюсь его кушать, потому что не увлекаюсь дерьмоедством!..
Перси увидел, как побледнел Касьян, но тут вновь поспешно вмешался король Александр:
– Господа, уже поздно, пора ко сну. Но все же напоследок попросим нашего гостя прочесть что-нибудь еще.
Касьян Беляника развернул еще одну бумажку и с мрачной решимостью зачитал:
– Наши души прострелены, как решето
На пути отступленья – наложено вето,
А в награду за это – лишь маски шутов
И скандальная, горькая слава поэта.
Оттого, сам к себе обращаясь на вы,
Я заранее знаю фатальность исхода.
Берег тянет зеленые пальцы травы,
Но душа, словно камень, уносит под воду.
Оттого, душу продав в ломбард Сатаны,
Я лягушкой пою в примороженной луже:
Если песни мои на Земле не нужны
Значит, я в этом радостном мире не нужен…
Когда участники поэтического вечера начали расходиться из Залы, Александр жестом подозвал к себе Касьяна. Тот подошел и смущенно уставился на короля.
– Пожалуйста, не очень бери в голову, что они тут наговорили, -вздохнул Александр. – Милейшие люди, да сам знаешь – творческие личности… Да, и вот еще что – я так чувствую, что погодка разгулялась не на шутку. Так что останься здесь до утра – мои слуги укажут тебе горницу.
Касьян неловко поклонился и отошел в сторонку. A Перси, пробравшись ближе к выходу из Залы, прислушался к разговорам:
– … A хорошо вы его подкусили, синьор Данте… Да ну что вы, сударыня, это еще пустяки… Да уж, эти поэты такие вкусные… Нет, все-таки зря мы его так уж заели – стихи-то неплохие…
Так, с шутками и смешками, от которых явственно отдавало завистью и злословием, гости покидали Поэтическую Залу. И никто из них и подумать не мог, что утром в комнате, отведенной Касьяну Белянике, слуги обнаружат его тщательно обглоданные кости.
x x x
Василий Дубов проснулся на подстилке из еловых веток. Под боком, по-кошачьи фыркая, заворочался Кузька. И вскоре из-под попоны, служившей им одеялом, появилась его насупленная физиономия.
– Опять дождик моросит, – с досадой проворчал Кузька.
– Почему опять? – хмыкнул Василий. – Вчера же не было.
– Зато ночью лило, как из ведра. И молоньи, такие здоровенные, ба-бах! ба-бах! – И, укоризненно глядя на Василия, добавил: – А ты спал без задних ног.
– А что, – обеспокоился тот, – что-нибудь случилось?
– Да не. Все в порядке, – вылез из-под попоны Кузька. – Я приглядел.
Василий усмехнулся про себя, как это он приглядывал, накрывшись с головой? Но говорить ничего не стал.