Но он не слишком порицал Джин: Эдну следовало проучить…
– Да прекратите же! – вскричала Эдна. В голосе ее сквозили слезы.
Джин продолжала сокрушаться по поводу своей неуклюжести, однако отступила. Но по ее взгляду вслед Эдне, убегавшей в дамский туалет, нетрудно было догадаться: она весьма довольна результатами своего усердия.
– Надеюсь, – сказал Скотт, – на сегодня ты исчерпала себя?
– А по-вашему, – у Джин не получалось говорить ему «ты», – по-вашему, я же и виновата? Если бы это я повернулась к ней спиной, что бы вы мне сказали?! Что я невоспитанная дура?..
Он подумал, что сейчас и эта разревется, и успокаивающе проговорил:
– Ладно, сдаюсь, ты права. Но портить платье не стоило! Идем!
Они шли по проходу, мимо прислушивающихся к скандалу посетителей. В холле Скотт сказал:
– Я живу в отеле «Морской лев». Это на берегу, где пляж. Придешь завтра днем.
– На пробу?
– На пробу.
На улице Скотт повторил громко, чтобы слышал Фрэнк:
– Завтра в четыре. Буду ждать.
В конце концов, швейцарова сестра совершеннолетняя и досталась ему не девственнице". Ему не в чем себя упрекнуть. Он сел в машину и уехал.
Джин подошла к Франку. Ей не хотелось оставаться одной. На душе было тоскливо. Она не жалела, что поддела Арчи и проучила Эдну. Даже Скотт признал, что Джин права! Заодно она показала, что может постоять за себя. Но все вместе это не доставляло радости. Ей хотелось поговорить с братцем Франком по душам. Но тот был мрачен, и, видно, если согласится говорить, то только чтобы доказать, какая она плохая. Ладно, пусть ругает. Лишь бы сейчас кто-нибудь был рядом, думала Джин.
– Будешь ругать? – спросила она.
– Нет.
Он ответил спокойно, но этим кратким ответом и ограничился. Взглянув в сердитое лицо брата. Джин поплелась домой.
Фрэнк пришел поздно. Джин успела лечь. Она слышала, как он ходил по комнате, выходил в прихожую, возвращался. Некоторое время было тихо. Потом он спросил:
– Ты не спишь?
– Нет.
– Я думаю, тебе надо вернуться к родителям…
– Тебе стыдно за меня?
– Не в этом дело.
– А в чем?
– Понимаешь, я не должен был приглашать тебя. Осуждать тебя не могу, но…
– Ты про Скотта?
– Про него и вообще…
– «Вообще» – это что?
– Твои поездки. Но не в том дело… – Он путался, повторялся: никак не выговаривалось, что боится, как бы Джин совсем не отбилась от рук. Если только это уже не случилось.
– Хорошо, – сказала она, – уеду.
Он тут же пошел на попятный:
– Я не гоню тебя. Поживи, осмотрись…
– Я уеду! – уже нетерпеливо повторила она.