— И конечно, каждое новое имя Агни будет приходить к нам как то, что называют пятым элементом?
— Да, — подтвердил Индра, тихо удивляясь тому, какие познания открыл ему Агни.
— А эти недотёпы сиддхи считают пятый элемент продуктом взаимодействия стихий. Вот ведь глупцы! Но я предполагал, что он — детище Агни и только Агни.
— Вот он, — сообразил воин, протягивая Атитхигве бронзовый нож Кутсы.
Хотар долго разглядывал предмет, вдумываясь в свойства странного материала, из которого тот был сделан.
— Значит ли восьмое имя Агни то, что великий бог никогда не раскроет нам до конца секреты этой своей сущности? — вдумчиво спросил Атитхигва не отводя глаз от бронзового ножа.
— Да, — вздохнул Индра.
Они помолчали. Хотар вернул нож молодому воину.
— Как ты умён! — искренне оценил гостя предводитель бхригов. — Хотя и молод.
Индра смутился. Он пытался отыскать во всём их диалоге подтверждения своего ума.
— Ты зовёшь себя риши, даже несмотря на то, что, судя по внешности, являешься кшатрием?
— Разве кшатрий не может быть мудрецом? — гордо спросил Индра.
— Вижу, что может, — сдержанно изрёк Атитхигва.
— Не хотел бы ты посетить наши пещеры?
— Но ведь туда путь открыт только посвящённому?
— Верно. И хотя ты не огневед, твоё познание таинств Огня говорит само за себя. Если сам Агни тебя посвятил в суть своего восьмого имени, стоит ли искать лучшего поручительства.
Индра кивнул. Он думал о том, что его ждёт. Что его ждёт, если в этот момент Агни был свидетелем их разговора. Какую кару придумает огненный бог арийцев молодому маруту за его плутовство.
Процессия удалилась. Атитхигва и гость огнепоклонников шли сзади и разговаривали. Индра обратил внимание на то, что их шаг не тревожили никакие преграды. Путь был открыт. Земля молчала. А его ноги искали, обо что бы споткнуться. «Интересно, как они это делают?» — подумал кшатрий.
Атитхигва что-то говорил. Индра не успевал отследить все повороты его мысли и только поддакивал. Хотар был болезненно худощав. Казалось, что черты его лица несли следы изнеможения. Бледная кожа обтягивала выразительно крутые скулы и кости этого человека, придавая каждому повороту его головы какую-то особую, лепную объёмность, а звучащей мысли — драматическую динамику. И хотя он выглядел раза в два старше Индры, моложавость Атитхигвы среди прочих жрецов не могла не вызывать удивления. Особенно принимая в расчет его главенство над всеми огнепоклонниками.
Если бы не длинные и гладкие волосы, стекавшие мягким покоем жрецу на плечи, лицо Атитхигвы могло бы показаться грубым и даже хищным. Волосы добавляли ему благородства.