Гарджа сказал, что теперь здесь его дом. Как бы Индра хотел, чтобы Гарджа забрал его отсюда. Куда-нибудь. Главное, чтобы они остались вдвоём. Как раньше, ведь им больше никто не был нужен!
Но Гарджа не пришёл. Индра ждал его всю ночь. Мальчик хотел сказать отцу: «Зачем нам эта чужина? У нас другая жизнь, и мы воины не меньше, чем они.» Индра очень ждал отца.
Но утром вместо него появился старик Ашока. Когда все уже встали. Ашока подошёл к Индре, сщурил глаза и ядовито спросил:
— Ну что, трудно спать рядом с чужими?
Индра молчал насупившись. Обиженно глядя в сторону.
— Трудно, — вздохнул старик. — Я и сам знаю, что трудно. Трудно делить сон с чужими, потому что сон всегда принадлежит только тебе. А делиться с другими ты ничем не умеешь. Особенно тем, что принадлежит только тебе. Верно?
Индра хотел возразить, но решил не торопиться. А старик продолжал:
— Я имею в виду твой покой. Твоё удобство в жизни. Ведь о тебе заботился Гарджа, а здесь его нет. У тебя его забрали. Вместе с твоим удобством.
Индра уже ненавидел старикашку. Но Ашока не замечал этого и продолжал говорить:
— Теперь ты знаешь, как хорошо спать дома, потому что плохо здесь. Вот и получается, сперва нужно что-то потерять, чтобы узнать этому цену… Тебе, мальчик, придётся многое потерять, чтобы потом это всё вернуть. С новой ценой. Так же, как этим ребятам. Подумай, можешь ли ты хоть что-нибудь потерять без слез.
Ашока повернулся и пошёл по своим делам, а Индра побежал завтракать. Вместе с остальными.
Дети сидели возле широкого котла и выгребали ложками пакату. Кашу с тыквой.
— Сделай себе ложку и приходи есть, — сказал старший из мальчиков. Кумара-рита. Индра ещё немного потоптался возле детей и, поняв, что никто ему своей ложки не уступит, пошёл искать подходящую ветвину.
Он проходил долго. Ничего достойного под руку не попадалось. Палочки с земли были ломки и маловаты. Такими каши не натаскаешь.
Когда Индра искал подтёсок для своего ножа, ему встретилась большая лягушка с красными глазами, и мальчик долго изучал её со стороны, совсем забыв про своё дело. Наконец он вернулся к прежним мыслям и, весело припрыгивая, устремился к саду. Но и в саду ему, как назло, ничего путного не подвернулось. Тогда Индра обломил первый попавшийся сучок, кое-как обстругал его ножиком, зачем-то повертел струганком над головой, попытался посмотреть через него на солнце, щуря один глаз, и, оставшись вполне довольным своей работой, побежал обратно.
Он вернулся как раз к тому моменту, когда вычищенный и отмытый котёл волокли на варильню. Индра смотрел котлу вслед, и в душе мальчика наступила осень.