Разумеется, меня влекло к прилавку мастера музыкальных инструментов. Я раз десять прошел мимо, не останавливаясь, но однажды ясным летним днем увидел, как изящно одетая молодая дама под бдительным взглядом старого мастера настраивает небольшую арфу розового дерева с костяными колками. Дама досадливо встряхнула блестящими темными локонами.
— Нет, не настроить, — капризно надулась она. — Что же мне тогда покупать ее? Ну и что из того, что она такая хорошенькая…
Седовласый мастер наморщил лоб и ответил ей — но ответил по-флориански, а не по-элирийски.
— Не понимаю вашу тарабарщину, — отрезала покупательница, когда мастер умолк. — Я не куплю арфу, если ее нельзя настроить как следует.
Старик снова пустился в объяснения, но дама, нахмурившись, раздраженно покачала головой.
— Он предлагает вам трижды повернуть колок, а потом потихоньку ослаблять, пока не добьетесь нужной высоты, а не подтягивать струну, — вмешался я. — С хорошими инструментами лучше так. — Я видел, что три выставленные на прилавке прекрасные арфы сделаны с тщанием и любовью.
— Вы понимаете эту его чушь? — осведомилась дама.
— Да, вполне.
Она сделала так, как я советовал, и вскоре заиграла — у инструмента оказался превосходный богатый тембр — и запела приятным, хотя и слабым голоском.
— Спросите его, твердая ли у него цена, — попросила дама несколько минут спустя.
— А сколько он с вас запросил?
Она сказала, и я понял, что уточнять условия у продавца нет необходимости. Цена была весьма и весьма разумной. Но я выполнил просьбу дамы, одновременно похвалив мастера за отличную работу.
— А вы играете? — поинтересовался он, улыбаясь с облегчением.
— Нет, больше не играю. Но играть на таком хорошем инструменте — честь для любого музыканта. Он говорит, что цена твердая, — обратился я к покупательнице, — и я вам советую соглашаться.
— Ну что ж… Звук у нее действительно хороший.
Тонкими подвижными пальцами дама отсчитала золотые и серебряные монеты. Когда она удалилась, я тоже повернулся, чтобы уйти, но старый флорианец окликнул меня.
— Сударь! — Я обернулся, и он учтиво поклонился мне, как заведено в его стране. — Вандо ци. Эстенду ци на.
Я ответил, как подобает:
— Благодарю вас, и пусть следуют за вами ваши боги.
Соседний прилавок занимал торговец кожей. Товар у него был самый разнообразный — от сумок и кошельков до легких кожаных доспехов и конской сбруи. Румяный лысоватый торговец внимательно прислушивался к моему разговору с мастером-арфистом. Когда я поспешил прочь, он крикнул мне вслед:
— Сенай! Можно с вами словечком перекинуться, если позволите?