Я оставил коня на вершине холма, а потом начал бесшумно спускаться, пробираясь между соснами. Когда я был уже на середине спуска, внизу, в долине, вспыхнул огонь и раздался чей-то предсмертный крик. Ночную тьму разрезал истошный детский вопль. Забыв всякую осторожность, я побежал. У кромки леса на земле распростерлась темная фигура. Блез… а у меня даже нет времени посмотреть, жив ли он.
Домик уже горел, когда я добежал до подножия холма. Один из дерзийцев стоял у двери с обнаженным мечом. Из-за его спины неслись детские крики вперемежку с рыданиями. Боги ночи, ребенок в доме! А между тем, кто стоял перед дверью, и мной еще двое намхир. Я заметил их в колеблющихся оранжевых отсветах. На земле лежал человек, один намхира держал его за волосы, приставив нож к горлу. Второй, высокий стройный дерзиец, стоял перед ними, выкрикивая какой-то вопрос. Лежащий на земле отвечал ему ругательствами, смешанными со стонами и рыданиями.
Горден обречен. Какое бы заклинание я ни использовал, какое оружие бы ни применил, расстояние между нами слишком велико. Я не успею перехватить нож убийцы.
– Они останутся живы, Горден, – выкрикнул я, давая ему единственное утешение, которое у меня было. С этими словами я метнул кинжал прямо в сердце стоявшего у двери дерзийца, потом сделал несколько невероятно длинных и болезненных прыжков, чтобы поразить в спину второго намхиру. Выдергивая меч из мертвого тела, я заметил широкий силуэт Фаррола, спешащего к горящему дому. Ему придется справляться самому, потому что третий убийца уже идет на меня.
– А вот и сам нечистый раб! – радостно воскликнул он, отвечая на мой удар. – Как голодный койот вышел на приманку.
Я не часто сражался с людьми, моими противниками обычно бывали чудовища, обличья которых принимали демоны, но я сразу ощутил, что этот намхира – лучший боец из тех, с кем мне доводилось биться. Простые наваждения, зуд, чесотка, выползающие пауки не отвлекли бы его внимания. Он ведь знал, что я маг. Крики моего ребенка вызвали во мне такую волну ярости, что ничего сложного я не смог бы сотворить. Оставалось полагаться только на меч и кулаки. Это было бы несложно, если бы не рана в боку, так и не зажившая до конца. Каждый раз, когда я поднимал меч, мне казалось, что ее края снова расходятся.
Я пытался прижать убийцу к доскам козьего загона, но, казалось, что у него в голове запечатлелся план местности. Прежде чем я успел загнать его в ловушку, он метнулся влево, перекатился и вскочил на ноги у меня за спиной. Я опять потеснил его, на этот раз гоня его прямо в огонь, и сумел уколоть кончиком меча в грудь. Недостаточно сильно, он даже не покачнулся. Он же, со своей стороны, пытался оттеснить меня к недавно вскопанным грядкам, надеясь, что я увязну в мягкой земле. Я подпрыгнул и тяжело ударил его ногами. Он зашатался, но не упал. Плач моего ребенка превратился в непрерывный вопль ужаса. Я не смел даже думать, почему тень Фаррола все еще мечется перед пламенем.