Оставив лошадь конюху, Доминик не спеша пошел к дому, придумывая на ходу объяснения своему странному поведению. Но ни одно из них не годилось. И когда его взгляд остановился на гнедом мерине Захария и большом жеребце Ройса, привязанных к железному крюку возле угла дома, его сердце оборвалось. «Господи, – взмолился он, – если бы Мелисса еще не успела рассказать брату и Ройсу о сборах в Тысячу Дубов!» В тени раскидистого дерева перед домом стояла повозка с цветастым верхом и изящная черная кобыла, впряженная в нее. Похоже, что в его отсутствие, весьма краткое, прибыла целая компания!
Доминик вошел в дом, стараясь скрыть раздражение. В сердце кольнуло – кроме членов семьи и родственников, был только один человек, у которого хватило бы бесцеремонности приехать без приглашения. И он не удивился, войдя в главный салон и увидев Дебору Боуден на гобеленовой софе, жеманно попивающую чай; Захарий сидел в кресле, обитом дамасским шелком, которое, казалось, готово было развалиться под его тяжестью; Ройс стоял возле камина, опираясь рукой на полку.
Мелисса с подчеркнуто вежливым и настороженным выражением лица сидела напротив Деборы и при появлении Доминика посмотрела на него со смесью облегчения и чего-то еще, не сулившего ему ничего хорошего. Его жена – и это было ясно – не испытывает удовольствия от компании, в которой неожиданно оказалась. И если он прочел ее взгляд верно, сейчас он сам попадет в очень нелегкое положение.
Тепло улыбаясь всем сразу, Доминик весело сказал:
– Так приятно вас видеть! – Посмотрев на Ройса, он добавил:
– Я как раз ехал к тебе, но у меня порвалось стремя, и я вернулся. Мы, должно быть, разминулись.
Иронический блеск появился в глазах Ройса, и он сказал:
– Как нам повезло, что ты вернулся. Мелисса только что угостила нас новостями.
Захарий, очень красивый, в прекрасно сшитом жакете бутылочно-зеленого цвета, широко улыбаясь сказал:
– Да, моя сестренка пригласила меня с вами. Надеюсь, ты не возражаешь?
Доминик слабо улыбнулся. Он пытался найти выход из трудного положения, но Дебора, поставив чашку чая, поднялась и по-девичьи легко порхнула ему навстречу:
– О, Доминик! Мне так хочется, чтобы ты передумал! Скажи, что останешься здесь! – Бросив взгляд на Мелиссу, она продолжала:
– Я едва знаю твою молодую жену, и, если вы улизнете, у нас не будет времени подружиться!
Отвернувшись от Доминика, в голубых волнах своего шелкового наряда, она поплыла к Мелиссе. Коснувшись легонько ее плеча, Дебора проворковала:
– Она такое милое создание. Я думаю, что несправедливо с твоей стороны увозить ее в такую глушь. Ей лучше остаться здесь. Я просто уверена в этом!