– Здравствуйте.
Дина, жена его, тоненькая, длинноногая, взволнованно и ярко сияя на удлиненном лице большими кошачьими глазами, быстро поцеловала Ольгу Сергеевну в щеку, тут же простучала каблучками к столу и, махнув распущенными по плечам волосами, по-родственному чмокнула в висок Грекова, погладившего ее по плечу, прощебетала звучным голоском:
– Поздравляю! - И с детской улыбкой закивала всем. - Добрый вечер, добрый вечер! Валерий, я здесь сяду. Можно, я с вами, Ольга Сергеевна? Я хочу с вами, - сказала она полувопросительно, и смущение это сразу прощало ее милую требовательность.
– Конечно, золотце, конечно! - ответила радушно Ольга Сергеевна. - Я так давно не говорила с тобой.
– Дело с дамами решилось, - облегченно вздохнул Валерий. - Прошу прощения, Диночка, не успел. Алеша, ты не откажешься, думаю, рядом со мной? Без голосования и дискуссий?
И, не стесняясь того, что говорит, подмигнул намекающе, подтащил из угла комнаты свободный стул, усадил Алексея рядом, спросил, что он будет пить, не желает ли отведать этого произведения искусства - лирического паштета, привезенного из "Кулинарии", и Никита расслышал негромкий ответ Алексея:
– Во-первых, не ухаживай за мной. Во-вторых, поставь-ка лучше сюда боржом. И все.
– Познакомьтесь, братцы, - сказал Валерий. - Это неприлично. Алексей. Никита.
Алексей сидел слева от Никиты и после этих слов взглянул внимательно, темно-карие глаза слегка прищурились, и он протянул руку, а Никита, ощутив силу его ладони и словно бы жесткость мозолей при пожатии, подумал: "Отчего у него мозоли? Он боксер? И у него уже седые виски…"
– Я тебе сочувствую, брат, - сказал, нахмурив брови, Алексей и пододвинул к себе пепельницу. - Знаю, после чего ты приехал. В общем, прими мое соболезнование, хотя это вряд ли помогает.
– Спасибо, - ответил Никита.
– Что такое? Почему никто не пьет и не ест? - Ольга Сергеевна обвела улыбкой лица гостей. - Мужчины, я обижена! Что это такое?
– Одну минуту, Оля, - сказал Греков и встал, чуть порозовев, постучал вилкой о край рюмки, весь, как и в начале вечера, празднично черно-белый - седая голова, белая сорочка, черный костюм, - заговорил серьезно: - Друзья! Достаточно сегодня мы пили и, так сказать, в ажиотаже горячо произносили тосты за здравие юбиляров. Я предлагаю чрезвычайно короткий, но неоспоримый тост за молодость. Да, уважаемые мои седые коллеги, за нашу молодежь!
– Ура и да здравствует!.. - крикнул Валерий. - Но только за передовую и сознательную молодежь. И конечно, за футбол, отец…
– Но почему, собственно, за футбол? - сухо улыбнулся Василий Иванович, тот самый профессор, что давеча спорил с Валерием. - Что за футбол? Не понимаю корректуру…