– Запомнил, – любопытствуя над какой-то занятной афишей, ответил Старцев.
– Спросите у Кособродова, налажена ли у него связь с Михаилом. Если налажена, передайте ему следующее… Запоминайте! Ковалевский просил Щукина добыть через некоего Николая Николаевича карты Киевского – укрепрайона… Я не слишком быстро? – с неподвижно-безразличным лицом торопился сообщить Кольцов, как этого требовала конспирация.
– Нет-нет, память у меня пока слава богу! – отозвался, весело щурясь, Старцев.
– Щукин пообещал Ковалевскому сделать это, Щукин очень ценит Николая Николаевича. Вероятно, это штабной работник, в ряды Красной Армии внедрился давно, должно быть, военспец из бывших белогвардейских офицеров… Сообщение надо передать крайне срочно. В штабе Добрармии разрабатывается генеральное наступление на Киев.
– Не беспокойтесь, попытаюсь что-то предпринять, – заверил Старцев, чувствуя, что они слишком долго задержались у афиши – со стороны это может показаться подозрительным. Они коротко условились о следующей встрече. Вежливо раскланявшись, Старцев ступил на мостовую. Но остановился, не скрывая торжествующей иронии, громко сказал: – А знаете, господин офицер, талеры, которыми вы интересовались, я продал. Извините! Девяносто шесть великолепных талеров… за три пуда пшена. – Затем он торопливо пересек улицу и смешался с толпой.
Кольцов еще долго видел его широкополую шляпу, уплывающую среди платков, картузов, цилиндров…
Открытый «фиат» командующего, в котором ехал Кольцов, с трудом продвигался по разбитой многочисленными повозками проселочной дороге. Позади машины выстилался, надолго замирал в тягучем августовском безветрии длинный шлейф пыли. Она медленно оседала на дорогу, на иссохшую придорожную траву.
Кругом лежала уставшая от войны земля, давно ждущая дождя и заботливых рук пахаря. На пологих склонах балок застыли в тревожной полудреме опустевшие села и хутора. Вдоль дороги, иногда Пересекая ее и удаляясь к самому горизонту, тянулись линии окопов с перепаханными артиллерией ходами сообщения, полуразваленными блиндажами, пулеметными точками. И множество наспех сколоченных крестов торчало среди выжженных августовской жарой полей. Желтые одичавшие кресты среди одичавших трав…
По мере приближения к фронту Кольцову все чаще встречались пустые интендантские повозки, телеги, переполненные израненной солдатней. С тупым безразличием провожали они взглядом проезжающий мимо автомобиль.
Грохот артиллерии и шум передовой постепенно нарастал и, поглощая горячую степную тишину, сотрясал раскаленное до звона небо.