Богатый мужик говорит бабе:
– Баба, тащи мне новый балахон, он большой – так я еще не столько принесу.
Вот пошел он в поле. Видит – сидит старичок.
– Дедушка, дай-ко мне угольков.
– Давай балахон стели.
Он и подостлал балахон-то.
– Придешь домой, так клади-то на сарай, в сено, а то украдут.
Пришел мужик домой, принес уголье, положил на сарай. Только в дом, слышит – кричат:
– Горим, горим!
Посмотрел, а у него уже и двор-то сгорел.
Пока они тут бегали, у них уже и дом сгорел. А бедный-то брат стал жить таким богачом – богаче его нет.
Баюнок умолк. Послышались замечания:
– Сгорел, значит, жадюга-то!
– Так ему и надо.
Никифор вдруг торопливо поднялся с нар и огромный, косматый, словно медведь, босиком зашлепал по полу к камельку:
– Надо посмотреть, не осталось ли там головни. Уснем – не ровен час… угорим!
Товарищи ответили ему дружным хохотом.
– Экой ты боязливый! На медведя бы пошел, а угореть боишься!
– На всякую беду страха не напасешься!
– Вам все смешки! – проворчал Никифор, укладываясь снова на нары. – В камельке одна зола, слава богу!
Гурий любил слушать сказки. Его и сон не брал, пока баюнок не умолкнет вовсе. Когда Герасим кончал рассказывать. Гурий просил:
– Еще что-нибудь расскажи!
– А что еще-то?
– Ну, про ерша… Помнишь, сказывал?
– Ладно. Про ерша так про ерша. Братцы, спите ли?
– Не спим, не спим!
Герасим опять начинал сказку. Слушать его – одно удовольствие. Но иной раз Аверьян с Никифором все же засыпали. У Гурия – глаза по плошке. Когда Герасим осведомлялся: «Спите ли, братцы?», Гурий поспешно отвечал: «Не спим, не спим! Давай еще!»
Герасим снова принимался рассказывать и, когда опять задавал обычный вопрос, откликался Гурий. Герасим, догадавшись, в чем дело, натягивал на себя одеяло:
– Те уж давно спят. Ты, Гурка, хитрец!
1
Рождественские праздники поморы встретили в зимовье своей маленькой дружной семьей. В запасе у Аверьяна было немного солода, а Никифор хорошо умел варить пиво. Подстрелили лося, наготовили себе кушанья, и, сидя в полутемной избе, обросшие, но принарядившиеся в чистые рубахи, артельщики отмечали праздник, словно язычники в лесной избушке перед жертвенником – пылающим камельком.
Хотели было сходить в Мангазею на молебен в церковь, но раздумали: дорога не близкая, малохоженая, места глухие – оставлять зимовье опасно, и порешили не ходить.
В ночь перед рождеством Гурий вышел из избы проветриться – натопили так, что дышать нечем. Его охватила сразу сторожкая тишина. Луна стояла над лесом в густой синеватой тьме. От деревьев по снегу стлались длинные косые тени. Звезды были крупны и ярки. В южной стороне неба фиолетово-красным пламенем горело блеклое зарево. Там, за горизонтом, спасается от лютой зимней стужи солнце. Скоро и оно, набрав силу, взойдет здесь, в полярных диких местах, и почти непрерывная ночь сменится таким же непрерывным днем.