– День рождения у меня только в январе.
– Знаю. Сегодня я богат. В январе буду нищим. А может, и нет. Будущее полно… ну, не знаю. Давай примерь.
Сильвия медленно взяла у него свитер, натянула через голову, став перед зеркалом, одернула. Вытащив из-за ворота волосы, она встряхнула ими так, что они рассыпались по спине.
– В точности твой цвет, правда?
Она поглядела на него, но промолчала, губы у нее сжались в тонкую линию.
Он еще подождал, пока сообразил, что она ничего не скажет, во всяком случае, сейчас.
– Чего, скажи на милость, ты плачешь, дщерь моя? Ну и дуреху я вырастил!
Она бросилась ему на шею, потом, поцеловав, подтолкнула к двери.
– Ты просто невозможен, – сказала она. – Свитер мне ужасно нравится. Я десятки раз его примеряла. Уже несколько недель его хочу. Откуда ты знал?
– У меня безупречный вкус. – Он указал на собственную одежду: поношенный твидовый пиджак, мешковатые брюки, грошовые туфли. – Меня можно нанимать консультантом по вопросам моды.
– Да, – сказала она. – Сразу можно. Значит, обед для вас с мамой. Я заказываю стол на семь. Маму предоставь мне.
– До семи она твоя.
Посвистывая, он вышел на предвечернее солнышко. Навстречу по тротуару шел Говард, и вид у него был уместно веселый. Рой его подождал.
– Я только что от нее, мой мальчик. Я ее обработал. Не моя вина, если ты не сможешь ничего добиться теперь. Мой тебе совет, похвали ее новый свитер.
Хлопнув Говарда по плечу, он сел в пикап и укатил со своим пакетом домой к Эдите, соображая, как заставит ее принять блузку. Он любил трудности, особенно когда дело касалось женщин. Раз взявшись за дело, он был неотразим.
Было темно, и дул ветер, когда Сильвия высадила его вечером в Мендосино перед своим магазином. Он повернет за угол к дому миссис Лейми, а она поедет на собрание группы нью-эйдж в конце поднимавшейся на холм Сосновой улицы. Планировалось, что некая миссис Мойнигэн будет говорить от имени своего мертвого спутника, путешественника по астральным планам, которого она называла Чет и чье истинное имя было тайной. Она спрашивала его совета по важным проблемам, ведь он все видит много шире. Он говорил на кельтском языке, но, проходя через голову миссис Мойнигэн, слова преобразовывались в современный английский.
На прошлой неделе Говард над этим вздором подшутил бы. Но сегодня придержал язык. Прошлая неделя осталась в другой галактике. В одиноких вечерних сумерках северного побережья ничто уже не казалось предметом для шуток. Договорившись встретиться с Сильвией у магазина в девять, он пошел на запад по Главной, помахивая тростью, хотя, если не считать случайных уколов резкой боли, вполне мог без нее обойтись. Надо же, какая странность! Когда она при нем, она ему не нужна, а когда ее нет, он хромает, как дедушка Маккой из телесериала.