– Нельзя сразу заводить разговор о цене, когда имеешь дело с родственниками, – пояснил Эмоциональный Вомак, – главное прислушиваться к их чувствам.
– Пахнет паленым, – повторила Гомер.
Цена, когда нам наконец ее объявили, покрыла как раз все наши сбережения: две белые и одну красную фишки. Даже со скидкой за ковер.
– Ваши индейские штучки ничего не стоят, – добавил Вомак. – Не следовало им продаваться Дании.
– А что же прах? – спросил я, вместе с Вомаком затаскивая Боба, завернутого в ковер, в приемную. – Вы дадите нам что-нибудь, куда можно его положить?
– Лучше, – заявил Вомак. Он показал мне пластиковую урну со штрихкодом между двух ручек. – Для тех, кому не терпится отослать любимого родственника домой. Гравировка. Как его имя?
– Зависит от нее, – сказал я, показывая взглядом на Генри. – Роберт или Боб?
– Боб, – ответила Генри. – Наш Боб. Мой Боб.
– Пахнет липко, – заявила Гомер.
Вомак вытаскивал черный, замызганный ящик из стенки. Он походил на шкаф, в который засунули жучка. Мельчайшие частички пепла в нескольких местах пристали к черной грязи.
Я помогал Эмоциональному Вомаку раскатать Боба из ковра и уложить в ящик. Руки покойника хрустнули, когда мы пытались прижать их к бокам. Вомак уже собирался задвинуть ящик, когда его помощница – Энергичная Карла – вошла в приемную и начала поливать цветы из аэрозольного баллончика.
Наверное, повлияло шипение спрея. Боб сел. Его рот открылся, а глаза-изюминки закрылись, потом снова открылись.
– О нет! – воскликнул он.
Энергичная Карла уронила аэрозоль и кинулась вон.
– Все нормально! – успокоила Генри. – Мы здесь.
– Нормально? С каких пор смерть стала нормальной? Где я?
– Вегас, – ответил я.
– Вы собираетесь меня кремировать? Просто потому, что я вам лгал?
– Потому что ты умер, – возразила Генри. – Ты же не хотел, чтобы тебя хоронили, помнишь?
– Но сгореть? Рассеяться? Я этого не вынесу! Из огня да в полымя!
– Смерть есть смерть, – заметил я. – Здесь счастливого конца не бывает.
– Вам легко говорить! – крикнул Боб. – Вас не собираются сжечь к чертям как чертову Жанну д'…
– Скажите ему, чтобы следил за выражениями, – попросил Эмоциональный Вомак. – И послушайте, я не могу кремировать его, пока он жалуется. Вы использовали «Последнюю волю»? Она вызывает привыкание. К тому же остаточный эффект в легких.
– Знаю, – ответил я.
– Я мертв! Я мертв. Навсегда!
– Так и должно быть, – успокаивала Генри. – Все нормально.
– Нет, не нормально!
Хотя его разлагающееся тело прекратило, или почти прекратило, вонять, дыхание Боба стало еще отвратительнее, чем раньше. Мне пришлось отойти, чтобы разговаривать с ним.