Человек спокойно улыбнулся.
– Да, только эта торговля дает им мало прибыли.
– Вы их едите? – спросил Старк как о вполне естественной вещи.
Мужчина пожал плечами.
– Она поклоняются Старому Солнцу, а мы их посвящаем Богине.
– Значит, вы знаете дорогу в джунгли?
– Да, – сказал мужчина, – а теперь спите.
Он ушел вместе с другими, унося золотые предметы. Стена палатки дрожала от ветра. Голоса людей снаружи показались далекими и чужими.
Аштон покачал головой.
– Старая Мать Скэйта все еще полна сюрпризов и все они неприятны.
Мальчик – супруг, который пойдет к Дочери, когда ему стукнет восемнадцать, если она не потребует его раньше. Видимо, речь идет о ритуальном жертвоприношении.
– Мальчик, похоже, думает об этом с удовольствием, – сказал Старк, – спи, если ты не очень голоден.
Аштон натянул на себя зальное одеяло и замолчал.
Старк смотрел на верх палатки, шевелящейся на ветру, и думал о Геррит. Он надеялся, что она далеко от Ирнана, что она спаслась.
Он думал о многом. Ярость поднималась в нем, ярость столь сильная, что мучительно жгла его и зеленые сумерки становились красными перед его глазами. Но ярость эта была бесполезной и поэтому он превозмог ее.
Сон был необходим Старку, и он вскоре уснул.
Он проснулся со звериным рычанием. Его руки сжимали шею мужчины.
Спокойный голос Аштона сказал:
– Эрик, он безоружен.
Лицо человека потемнело от прилива крови, глаза и рот были растянуты страхом.
Его напрягшееся тело пыталось приспособиться в страшном захвате.
Ворча, Старк выпустил его.
– Кто ты такой и что тебе надо? – спросил он.
Человек сделал глубокий вздох и потер шею.
– Мне хотелось, – выдохнул он, – посмотреть на человека из другого мира. Ты спишь на моей постели, – он посмотрел на Аштона. – А он тоже из другого мира?
– Да.
– Но вы совсем не похожи.
– А разве люди Скэйта похожи друг на друга?
Потирая шею человек обдумывал вопрос.
Старк слышал теперь за палаткой тихую, меланхоличную музыку.
Голоса были теперь ближе, отчетливее. И он уловил запах кухни.
– Нет, – наконец ответил человек, – конечно, нет, но это не имеет отношения к иноземцам. – Он был молод, гибок, с карими глазами. – Я – Сейдрин, брат супруга. Я должен отвести вас на праздник.
Подняв плечи, он вышел из палатки, не глядя, идут ли они за ним.
Старое Солнце заходило в своей обычной дряхлой ярости, в медных всполохах. Около двухсот мужчин и женщин и не меньше сотни ребятишек собрались на свободном пространстве между палатками и угрожающим домом Зимы, повернувшись лицом к Старому Солнцу. На каменном столбе пылал огонь. Сетлин стоял рядом с огнем. За ним стояла Корверен с золотым кувшином в руках. Музыка прекратилась и через некоторое время началась снова: барабаны, две флейты, два многострунных инструмента. Теперь она была не такой уж тихой. Она стала резкой, пронзительной, агрессивной.