На кухне он огляделся и увидел на стенах и под потолком пучки сушеных трав с семенами и ягодами. Он захлопал крыльями, пробуя силы, и взлетел под потолок. Там начал он ощипывать ягоды и дробить клювом семена. сухая трава посыпалась на пол частыми дождем. Мышь высунулась из норы и закричала:
— Немедленно спрячься! Придут люди, увидят такое и посадят тебя в клетку с куропатками, чтобы съесть за обедом!
— Что ты, матушка, я со своим хвостом не помещусь в твоей норе. Лучше уж улечу я в лес, где никто не сможет меня обидеть, Павлин выдрал из бока маленькое изумрудное перышко. — Если вдруг случится с тобой беда, возьми его, пусти по ветру, и он принесет мне дурную весть.
Ранним утром, когда заря едва-едва окрасила верхушки гор в цвет неспелой земляники, мальчик пришел растапливать очаг с куском сухой коры под мышкой. Открыв двери кухни, он увидел густо усыпанный обломками сухой травы пол и большого изумрудного павлина с раскрытым хвостом, который едва не доставал до потолка. Мальчик на мгновение растерялся, но потом распахнул «дели» и, широко раскинув полы халата, пошел на павлина, повторяя ласково: "Кле-кле-кле-кле-кле-кле-кле! " Павлин с шумом, похожим на взмах меча, сложил огромный хвост и взлетел. Он пролетел над головой мальчика, едва не коснувшись его макушки. Мальчик ухватил павлина за хвост. Павлин выволок мальчика из кухни во двор и стал поднимать в небо. Мальчик глянул вниз, на стремительно удаляющуюся землю, и от страха разжал руки. Он упал в сено и не ушибся.
Лошади на привязи у кухни жевали овес. Мальчик указал пальцем на большую зеленую точку в утреннем небе. «Ну, теперь-то вы видели, что он там?» — воскликнул он. Лошади жевали овес и безразлично смотрели на мальчика большими карими глазами.
Мышь забеременела в третий раз. Случилось это осенью. Травы в горах высохли и сгорели, камни по ночам стали обрастать плесенью измороси, лужи на дороге покрывались толстым слоем льда, в который вмерзали желтые листья, труха, сор и даже конские следы. Днем лужи оттаивали под лучами тусклого солнца, и осенний ветер гонял по ним мелкую рябь. Вода в ручьях замедлила свой бег, стала густой и тягучей, как уваренный сироп. На кухне пекли медовые лепешки с сушеной черемухой. Мальчик с поваром возились у жаркого очага с большими сковородами. Они подкидывали лепешки на сковородах, те, золотистые, как пчелы, и румяные, как хурма на морозе, кувыркались в воздухе и плюхались в кипящее масло, распространяя по кухне дурманящий, сводящий с ума сладкий запах. Дышащие жаром стопки лепешек поднимались из широких мисок, стоящих на полу, на высоту человеческого роста. Мышь знала, что сейчас, пока мальчик с поваром заняты делом, самое время бежать в дацан, просить у Мышиного бога о третьей душе, пускай крохотной, больной, убогой, слепой и никчемной… Мышь побежала к дверям кухни, по дороге отхватив от нижней лепешки небольшой кусочек в подарок своему богу. Она пролезла в щель между косяком и дверью и, оказавшись во дворе, поежилась от холода. Двор был пуст, небо — чисто, дорога лежала перед ней серым шершавым языком. Мышь побежала по ней, чувствуя биение второго сердца внутри себя.