— Пожалуй. После того, как ты оставишь меня одного.
— Уже ухожу. — Журналист открыл дверь и вылез, затем наклонился и просунул голову обратно. — Спасибо, Гарри. Это получится хороший материал. Головы полетят только так.
Босх посмотрел на журналиста и печально покачал головой:
— Нет, не полетят.
Бреммер неловко повел плечами, не зная, что ответить, и Босх махнул ему, веля уходить. Журналист захлопнул дверь его машины и зашагал к своей. Босх не строил иллюзий насчет Бреммера. Газетчик руководствовался не каким-либо искренним чувством вроде справедливого общественного негодования, и его вдохновляла не роль сторожевого пса общественных идеалов. Единственное, что ему было нужно, — это хороший материал, которого нет больше ни у одного репортера. Бреммер думал о сенсационной газетной публикации и, быть может, о книге, которая подоспеет следом, и о телефильме, и о деньгах, и о популярности, подпитывающей его эго. Именно это служило ему стимулом, а не праведное возмущение, побудившее Босха рассказать ему правду. Босх знал это и принимал. Так уж работал этот механизм.
— Головы никогда не летят, — повторил он самому себе.
Он дождался, пока могильщики закончили свою работу. Через некоторое время вышел и подошел к могиле. Рядом с флажком на мягкой рыжей земле лежал только один маленький букетик. Цветы были от «Ветеранов американских зарубежных войн». Босх взирал на эту картину и не понимал, что должен испытывать. Быть может, какое-то сентиментальное чувство общности или угрызения совести? Он не испытывал ничего. Через некоторое время, оторвав взгляд от могилы, он перевел его на Федерал-билдинг. И двинулся в ту сторону. Он чувствовал себя призраком, восставшим из могилы ради справедливости. А может, просто ради отмщения.
* * *
Если Элинор Уиш и удивилась, что кнопку переговорного устройства нажал именно Босх, то не показала этого. Босх козырнул полицейским значком перед носом охранника, и тот кивнул ему в сторону лифта. В праздничный день в приемной не было дежурного, поэтому он нажал кнопку ночного вызова. Дверь открыла сама Элинор. На ней были блеклые джинсы и белая блузка. Пистолет на ремне отсутствовал.
— Я подозревала, что ты придешь, Гарри. Ты был на погребении?
Он кивнул, но не сделал попытки войти в дверь, которую она держала. Некоторое время она смотрела на него, изогнув брови, с тем самым свойственным ей прелестным вопросительным выражением.
— Так ты собираешься входить или будешь стоять здесь целый день?
— Я думал, мы могли бы выйти прогуляться. Поговорить без помех.
— Тогда мне нужно взять свой электронный пропуск, чтобы потом я могла вернуться. — Она двинулась было в глубь помещения, потом остановилась. — Вряд ли ты слышал об этом — информацию не обнародовали, — но бриллианты нашлись.