Как велик мир, как чудесно его устройство, сколько тайн, загадок и сюрпризов скрыто от глаз Жюля за тонкой, зеленоватой черточкой горизонта, укрыто толстым слоем туч, побывавших в тех краях, которые уже ведомы Жюлю, они освоены, заселены, колонизированы его воображением!.. Однажды он сказал Леону Манэ:
Изобрести бы такую машину, которая могла бы перелететь океан и спуститься, где только захочется ее капитану. .. А то - построить такой корабль, чтобы он ходил под водой!.. Набрать туда всякого съестного и плавать сколько угодно! А то забраться к центру земли и пожить там месяца два. Леон Манэ, близоруко щурясь, разглядывал своего друга и понять не мог, - зачем, к чему изобретать подводную лодку, если уже есть пароход... Для чего забираться к центру земли, когда ученым достаточно работы и на ее поверхности. Не проще ли купить билет и проехаться до Гавра или Лиссабона.
- Нет, Леон, это скучно, - говорил Жюль. - Меня интересуют люди и их мечты. На днях мама сказала мне: "Ты с луны упал, что ли!" А я ей ответил: "Погоди, лет через двести, а может быть, и раньше, родная мать такого же Жюля уже не скажет так, потому что она сама будет летать на Луну для того, чтобы скинуть с себя лишний жир. Ведь на Луне не ходят, а прыгают!"
Фантазия, польщенная молчаливым восхищением Леона Манэ, безудержно заработала.
- Я сам придумаю человека, который сумеет объехать вокруг света в... ну, в сто дней! - сказал Жюль.
- Это невозможно, - возразил Леон Манэ.
- Все возможно, когда человек захочет, - упрямо проговорил Жюль. - Сто дней, не больше!
- Сто пятьдесят, - поправил Леон Манэ.
- Приходи ко мне, и я покажу тебе на моем глобусе маршрут кругосветного путешествия, - сказал Жюль.
-Ты начитался Фенимора Купера, - рассмеялся Леон Манэ.
- Фенимор Купер ходит по земле и видит индейцев, - сказал Жюль. - Это очень интересно, но это не мечты, это то, что есть. Я хочу, чтобы были мечты, чтобы было то, чего еще нет.
- Ну, и пусть всё это будет, - махнув рукой, сказал Леон Манэ. Мечты... У наших родителей совсем другие мечты. Мой отец, например, мечтает о том, чтобы я ехал в Париж и стал юристом.
- Мой тоже, - улыбнувшись, произнес Жюль. - Поедем вместе, Леон! В Париже, наверное, интересно. Только я не буду юристом. Не хочу. Скучно. Наш де Ляфосс в беседе моим отцом заявил, что из меня выйдет канатоходец. Честное слово, - так и сказал: канатоходец. Мой отец расхохотался. Он хохотал весь день.
-Тебя наказывают? - спросил Леон Манэ.
- Очень редко. И очень нестрого. Лишают карманных денег, не берут в театр...