— Мне это привидение хреново сразу не понравилось. Нормально, когда дверь там скрипит или окно, но паркет-то под ногами фантома трещать не должен! Скажи, Ань? Эх, жаль ты не видела, как он появился. И серенький, и волосатенький, и даже носик с горбинкой — вылитый Мак-Дауэлл! И если бы не мой нос, так мы всем этим бредням и поверили б.
— Ты, что ли, учуял его?
— Так не серой же от него пахло!
В том-то и дело, что пахло от фантома носками. Володя терпеть не может специфического запаха, что издает даже чуточку несвежее мужское белье, но не ожидавший засады самозванец этого не знал! Он, видимо, просто пописать пошел. И когда к подозрительному скрипу добавились недвусмысленные ароматы, мой храбрый мужчина бросился ловить «фантома», оказавшегося нашим немытым современником.
— Мама дорогая, так это же Влево! — осенило вдруг меня.
— Кто, милая? Влево?
— Он, точно, он! Я про него справку Спозараннику делала, когда Модестов этого экстрасенса разоблачал.
— А, так это ты музыкой лохов лечишь?
Горе— фантом мог и не отвечать -Мак-Дауэлла и в самом деле изображал знаменитый Мишель Влево, основатель академий и духовных центров, творец чудодейственной науки музотерапии. За его «целительные» кассеты и амулеты тысячи страждущих платили неслабые деньги, а на гастроли «целителя» в провинции собирались полные залы народу. Беда! Только вот что делал в Меншиковском дворце об эту пору и в этаком виде «великий и ужасный»? Может, он новый способ разведения лохов репетировал? Или просто в мою честь его пригласил флибустьер?
Все сомнения наши развеял, не поверите, Линкольн Мак-Дауэлл. Вернее, вначале нам всем явилось фамильное сходство реставратора и «привидения»: как только Фазиль сел на скамейку рядом с экстрасенсом, стало ясно, что они родные братья. Флибустьер был, конечно, младше и потому еще не приобрел черт законченного проходимца — ему и в бабниках было неплохо!
А потом уже Линкольн попросил Аглаю показать нам одну маленькую бумажку. В ней от имени известного депутата Михаила Салехарда господину такому-то (фамилию предлагалось вписать от руки) предлагалось поддержать проект «Дворцовые тайны». На поиски кладов, месторасположение которых укажут нам привидения, депутат рассчитывал получить деньги из городского бюджета и фонда «К 300-летию Санкт-Петербурга». И называлось все это почему-то «акцией памяти». Вот такую бумажку и всучил Линкольну еще в ресторане наш друг Фазиль! Для Мак-Дауэлла, наверное, и был устроен спектакль под названием «Дорогой дядюшка» с привлечением специалистов, в котором мы все участвовали в качестве восторженных зрителей. И если бы не нос Соболина, то гром аплодисментов инициативе Салехарда был бы назавтра обеспечен.