За воротами выложенная пусть грубым, но булыжником, мостовая превратилась в обычную утоптанную грунтовку. Видимо, для воспитанников агелы (а Леонтиск не сомневался, что уже ступил на территорию военной школы) это удобство считалось излишним. Через четверть стадия дорога уперлась в полукруглую подкову бегового стадиона. За стадионом находился квадратный плац, посреди которого на кубе пьедестала возвышалась медная фигура Ареса, держащего в руке обнаженный меч. И хотя меч в опущенной руке божества смотрел острием в землю, поза повелителя битв излучала такую зловещую угрозу, что Леонтиск невольно передернул плечами. Сердце сжала тоска, все вокруг показалось до отвращения чуждым и нереальным. Мальчику захотелось закрыть глаза, а снова открыв их, проснуться и оказаться в своей высокой деревянной кровати под надежной крышей отцовского дома. Веки, подчиняясь безгласной команде, сомкнулись, но Леонтиск тут же споткнулся и чуть не упал. Педоном обернулся и, с подозрением поглядев на мальчика, презрительно проскрипел:
— Ты оступился? Дурной знак! Видно, непутевый ты, косолапый курицын сын!
Эти слова вкупе с занывшими от удара о камень пальцами ноги окончательно убедили Леонтиска, что происходящее — не сон, а самая что ни на есть горькая реальность. На миг он возмутился — его, сына стратега, нечасто обзывали подобными словами. Но, вспомнив, где находится, гордый маленький афинянин сдержал готовый вырваться наружу всплеск негодования. Старательно избегая смотреть на пугавшую его мрачную статую, Леонтиск все так же молча последовал за широкой спиной педонома.
В ближайшем углу плаца два десятка юношей тренировались в поднятии тяжестей, другой угол занимал построившийся в две шеренги лицом друг к другу отряд мальчиков помладше, примерно одинакового с Леонтиском возраста. Мальчуганы азартно фехтовали громоздкими деревянными мечами. Сердце молодого афинянина заколотилось — он понял, что длинное путешествие близится к концу.
Руководил отрядом мальчишек отрок лет тринадцати, переходивший от одной пары фехтующих к другой и делавший какие-то замечания. Завидев старика с волочившимся позади него малорослым спутником, юный командир вышел навстречу и уважительно, но неторопливо и с достоинством отдал педоному честь. Смуглое лицо паренька, с крупными, словно вытесанными топором чертами, было бесстрастно, но черные глаза с немым интересом вперились в Леонтиска.
— Вот, Агесилай, новый «птенец» в твой лох, — костлявая рука старика вцепилась в плечо Леонтиска и вытолкнула его вперед. — Из Афин. Прими его и устрой, как положено.