Западня для ракетчика (Козлов) - страница 8

— Ну был.

— А с делом по Пулковской таможне уже закончил?

Медведеву стало ясно — шеф начинает его конкретно грузить, фиг отмажешься. Ближайшие суббота и воскресенье и заранее спланированная поездка в Борисову гриву за грибами похоже накрылись медным тазом.

— Вам же на прошлой неделе отчет отнесли, Иван Степанович. Что, уже что-нибудь новенькое подвернулось?

— Подвернулось, — Нефедов вынул из сейфа толстый запечатанный пакет и вручил его майору. — Распишись, что получил.

Полковник придвинул по полированной столешнице листок реестра:

— Даю два дня на ознакомление с материалом, потом жду с твоими предложениями. Вопросы?

«Какие еще вопросы, если я еще вообще ни хрена не знаю, что в этом твоем пакете?» — грустно подумал майор и отправился звонить домой, отменять поездку. В кабинете он открыл форточку, закурил, снял пиджак и устроил его на спинку стула.

Уселся в кресло, пакет положил на середину стола, но открывать не спешил. Курил, разглядывал серую невзрачную обертку и пытался угадать, что ему досталось на этот раз. В конце концов вскрыл пакет и вынул из него папку, на лицевой странице которой, кроме инвентарного номера и грифа «Совершенно секретно» значилось: «Операция „Данаец"».

Здание музея Давыдов нашел практически сразу, некогда в этом сооружении размещалась местная лодочная станция. С тех пор как Анатолий был здесь в последний раз, многое изменилось. Площадка перед домом была заставлена военными трофеями. Откуда могло взяться столько оружия, можно было только догадываться. Дорожка к входной двери была украшена корпусами авиабомб. По обе стороны крыльца мирно покоились две немецкие морские мины, заслужившие в годы войны прозвище «рогатая смерть». На площадке перед музеем застыли несколько торпед и спаренная корабельная артустановка с задранными в небо стволами. Видимо для того, чтобы у посетителей не возникло ошибочного мнения о том, что в экспозиции наличествуют только раритеты времен второй мировой, на площадке красовалось несколько каменных «скифских баб» с философски сложенными на пухлых животах тощими ручками. Для начала Давыдов решил обойти экспонаты, находящиеся снаружи. Следуя фанерным стрелкам с надписями «Продолжение осмотра», он завернул за дом. Вот тут-то его и ждал сюрприз. За зданием музея возвышался корпус огромного Ми-6 с опознавательными знаками морской авиации Черноморского флота.

— Ни хрена себе, как же они его сюда доперли?!

Доставить вертолет в неразобранном виде по дороге практически невозможно. Посадить его на микроскопическую площадку возле дома… Это не то что высший пилотаж, а мистика. Ни один здравомыслящий экипаж за такое просто не возьмется. Вокруг деревья, дома. Обойдя вокруг вертолета, капитан установил, что взлететь машина уже больше никогда не сможет. Оборудование пилотской кабины было выдрано «с мясом», болтались обрывки электрического кабеля, на приборной доске — разбитые циферблаты и указатели приборов. Вместительное брюхо вертушки было переоборудовано под видеосалон, у входного люка на комке жевательной резинки болталось расписание сеансов, написанное на обычном листке в клеточку. От осмотра вертолета у капитана остался осадок грусти, как от посещения старого, заброшенного корабля, некогда гордого и грозного, и теперь заброшенного и забытого. Вздохнув, он зашагал дальше, обогнул заросли туи и наткнулся на картину. Шедевр местной живописи красовался прямо на стене музея. На переднем плане конный варвар целился из лука в прикрывшегося щитом древнегреческого воина с торсом Шварценеггера. На заднем плане конная лава атаковала ощетинившуюся копьями фалангу. Всадник определенно был срисован с полотна Васнецова «Бой славян со скифами». Только в отличие от оригинала сменил копье на лук. Похоже, местный автор был лучше осведомлен о тактике, применявшейся скифами в их войнах с греческими поселенцами. На южной стене скифские вожди вручали персидскому царю Дарию устрашающего вида селедку, околевшую от голода мышь, голубя и пучок стрел. Что должно было означать: «Если вы, персы, не уплывете в море, как рыбы, не улетите, как птицы, в небо, или не зароетесь, как мыши, в землю, всех вас поразят наши острые стрелы». На лицах вождей художник изобразил загадочные улыбки, а на физиономии персидского агрессора гримасу торжества и величия. Дарий истолковал послание неверно, за что и поплатился. Несколько месяцев скифы водили его по степи, терзая войска противника внезапными налетами. Жгли обозы, закапывали колодцы, уничтожали мелкие отряды. В результате этой партизанской войны персы однажды ночью, не свернув лагерь, оставили у походных шатров костры, привязали к шестам чучела часовых и убрались восвояси. Но оставили ослов для того, чтобы своими криками они создавали у скифских дозоров иллюзию присутствия врага в лагере. В девятнадцатом веке предок А. В. Давыдова, известный как поэт и воин, использовал ту же тактику в борьбе с французами. Размышляя на темы отечественной истории, капитан отправился к главному входу. Здесь тематика «петроглифов» была иная, и над стеной похоже, работал целый коллектив живописцев. Под стилизованными волнами плыло лягушкообразное существо с овальной маской на морде, то есть на лице. На спине чудовища красовалось два газовых баллона, ноги заканчивались ластами, а у пояса красовался нож, напоминающий своими размерами двуручный меч Конана-варвара. В кильватерной струе за водолазом тянулась надпись: «Аквалангисты — это хорошо!!!». В одной руке лягушка держала нечто вроде ружья для подводной охоты, а во второй — длинную вилку, на которую была нанизана белая акула. Сверху на пловца пикировало существо в пятнистом комбинезоне с автоматом в руках и тянущимся за спиной тормозным парашютом. На роже существа явно читалось сомнение в удачном приземлении, так как в районе посадки кто-то изобразил шипастый кактус. Сбоку от него красовалось: «Парашютисты — тоже не хреново!». В вышине над десантником парил дельтапланерист с очаровательной улыбкой птеродактиля. Из его уст вылетало: «Выше нас только звезды, круче нас только яйца». Давыдов зашелся от хохота и изнемогая прислонился к стене.