— О чем ты, Ефим? — упрекнула тетя Маня. Пропадай оно все пропадом! Самим бы остаться целыми, потом заново все наживем.
— Где растяпа да тетеря, там не прибыль, а потеря, — мудрено изрек Валуев. — Что толковать о том, что будет? Надо сберечь то, что есть.
С неба, безмятежного и солнечного, пришел прерывистый мурлыкающий звук. До сегодняшнего дня, пожалуй, никто в поселке не обращал на него внимания, а сейчас такой вроде бы безобидный рокот заставил насторожиться. Ратмир видел, как у Тани голова втянулась в плечи, Аля нащупала ее руку и крепко сжала. Дядя Ефим, щуря глаза, посмотрел на небо, потом на своих домочадцев, на лице его выразилось беспокойство.
— Фриц, — сказал он. — Опять вынюхивает, проклятый!
Звук мотора стал удаляться, а скоро и совсем пропал.
— Папа, увези нас отсюда? — попросила Таня. — Мне боязно.
— Как страшно визжат бомбы… — сказала Аля. — Я видела, как они падали на поселок. Папа, зачем он кидал их на дома, на людей?
— Фашист и есть фашист, — звучно сморкнулся в платок дядя Ефим. — Ни малого, ни старого не пожалеет! В газетах пишут, мол, в каждом захваченном населенном пункте на главной площади партийных вешают…
— За что такая напасть-то? — вздохнула тетя Маня, нагнулась и подняла полотенце. — Поешьте хоть картошки с мясом?
— Вот что, Маня, — озабоченно взглянул на жену дядя. — Ты с дочками сходи в магазин, купи побольше сахару, мыла, спичек, консервов разных… Продукты надо на черный день запасать. Слыхал я, скоро введут карточную систему.
— А тебя-то, Ефимушка, не перебросят куда-нибудь отсюда? — спросила тетя Маня.
— Дело военное, — солидно заметил тот. — Выйдет такой приказ — и в одночасье погрузимся в эшелон…
— Могут и на фронт?
— На передовой кадровому портному неча делать, — успокоил дядя Ефим. — Наше оружие — игла да нитка… Без обмундирования и солдат не солдат.
— Зачем вам тогда пистолет? — поинтересовался Ратмир.
— Попадись фриц — насквозь продырявлю! — похлопал по кобуре Валуев.
Все ушли в дом, а Ратмир сидел на скамейке возле колодца и, глядя на воронку, предавался грустным размышлениям: где его родители? Что с ними? В том, что отец сумел отправить мать из захваченного немцами города, он не сомневался, но вот куда? Казалось бы, она должна была приехать сюда… А если эшелон с эвакуированными попал под бомбежку? Не случилось ли беды с отцом?.. Об этом не хотелось думать. В Красном Бору все чаще останавливались разбомбленные составы. Рассказывали страшные вещи: и днем и ночью налетали на поезда «юнкерсы» и бросали фугасные и осколочные бомбы. Машинисты на всех парах гнали эшелоны в ночь, стараясь уйти из-под бомбежки, но уйти от самолетов было невозможно. Они бросали осветительные ракеты, и становилось светло как днем. Осколки насквозь прошивали вагоны, калеча детей, женщин, стариков. Как только путь исправляли, состав, никого не дожидаясь, трогался дальше.