Линдберг немедленно взялся за штурвал, выровнял самолет и вновь уступил штурвал Брекинриджу. Я заметил, что Линди слегка улыбается. Брекинридж сделал глотательное движение, выражение лица у него было недоуменным.
А я, разумеется, уже давно умер от сердечного приступа.
Немного погодя Брекинридж снова закричал:
– Я пытаюсь повернуть вправо, а он поворачивает влево! Что, черт возьми, с ним случилось?..
Линдберг вновь взял управление на себя и легко повернул самолет, накренив его, направо.
Брекинридж внимательно посмотрел на своего друга. Потом на лице его появилась неторопливая улыбка.
– Ах ты плут!
Плут?
Тут Линдберг не выдержал и начал смеяться. Я никогда не слышал, чтобы он смеялся, чтобы он так смеялся.
Брекинридж смотрел на него с улыбкой.
– Ты переключил провода на этой машине, когда осматривал ее.
Смех Линдберга, заполнивший кабину, заглушил даже шум двигателей. Он смеялся так же заразительно, как студент колледжа, живущий в общежитии, который увидел, что на вошедшего к нему в комнату приятеля вылился кувшин воды. Айри посмотрел на меня – лицо его было белее, чем его рубашка. Кондон, кажется, молился.
Линдберг наклонился, что-то отрегулировал под приборной панелью, напротив Брекинриджа, и сказал:
– Я тебя достал. Генри. Я тебя достал.
– Ах ты негодник! Ах ты плут!
– Ах ты сукин сын! – сказал я.
Линдберг обернулся и посмотрел на меня сперва испуганно, потом смущенно.
– Я не хотел пугать вас, Нейт. Просто время от времени я люблю пошутить над Генри.
– Имейте в виду, что я не взял с собой запасного нательного белья, о'кей?
– О'кей, – отозвался Линди, смущенно улыбнувшись. – Я прошу прощения. Забыл, что это ваш первый полет.
Я положительно воспринял то, что в Слиме проснулся известный специалист по розыгрышам, но не выразил большого восторга по этому поводу. Я закрыл глаза. Даже поспал немного.
Разбудил меня голос Айри, который сказал мне:
– Приехали.
Я посмотрел в окно и увидел внизу пятно на синем фоне.
– Это остров Каттиханк, – сказал Айри. – Первый из группы островов, носящих имя Элизабет.
Самолет начал падать, и мой желудок кувыркался. Тем не менее, я продолжал смотреть вниз, где полдюжины точек начали превращаться в катера береговой охраны; стали заметны также фигурки военных моряков. Линдберг убавил газ настолько, что я сумел разглядеть несколько судов, покачивающихся на якоре недалеко от берега. Скоро мы летели уже так низко что едва не касались крыльями воды; затем двигатели снова набирали обороты, когда Линди поднимал самолет и разворачивал его, чтобы снова опуститься.
В конце концов я привык к этому; я действительно привык к этому. И с тех пор я уже никогда не боялся летать на самолетах – ведь я пережил бреющий полет с отчаянным летчиком-асом за штурвалом, когда мы играли в салки с покачивающимися мачтами судов.