– Когда Линдберги переехали сюда? – спросил я у Уэйтли, когда он остановил машину.
– Они приезжали сюда только на уик-энды, – ответил он.
– И давно они начали приезжать сюда? – спросил я, хотя был уверен, что люди не могли жить в этом имении больше одного-двух месяцев.
Уэйтли подтвердил мое предложение:
– С января.
– Где они живут остальное время?
Уэйтли нахмурился, как хмурятся взрослые люди, когда дети задают им одни и те же бессмысленные вопросы.
– В Некст Дэй Хилле.
– Это где?
– Поместье Морроу. В Энглвуде. Пойдемте.
Он вылез из машины, и я тоже. День был холодным и пасмурным, и я был рад, что взял с собой перчатки. Уэйтли вытащил из машины мою сумку и подал мне. Я думал, что он сам понесет ее, но он не был моим дворецким, и мне пришлось тащить ее самому.
Я последовал за высоким англичанином к гаражу на три машины. Он открыл дверь, и нашему взору предстала группа копов, работающих на временном командном, пункте. Была вторая половина дня воскресенья, но никто не отдыхал. Полицейский у коммутатора отчаянно манипулировал штепселями, переключая звонки на соседний походный стол, заставленный телефонами, вокруг которого столпились люди в штатском; за двумя другими столами полицейские в форме сортировали почту, выбрасывая ненужную корреспонденцию в уже переполненные корзины. Трещали два телетайпа, выплевывающие бумагу прямо на цементный пол, на котором извивались телефонные провода и электрические шнуры; запах дыма сигарет и сигар смешивался с запахом дымящегося горячего кофе.
– Здесь, сэр, – сказал мне Уэйтли; слово «сэр» у него прозвучало удивительно дерзко, – собираются сотрудники полиции.
– Эй, – сказал я, – я должен поговорить с...
Но в этот момент он вышел и закрыл дверь, не дав мне договорить фразы, заключительным словом которой должно было стать слово «Линдберг».
Ко мне со скучающим видом подошел пузатый круглоголовый полицейский лет пятидесяти с жесткими маленькими глазами за очками с проволочной оправой и лицом, таким же помятым, как и его коричневый костюм.
– Кто ты такой? – спросил он монотонным голосом, который едва не сорвался на крик. – Что тебе нужно?
Я решил, что следует показать ему свой жетон, что и сделал после того, как положил саквояж.
– Геллер, – сказал я, – Чикагское полицейское управление.
Он не взглянул на жетон, а продолжал смотреть на меня, потом медленно уголок разреза в том месте, где должен был быть его рот, приподнялся – то ли от удивления, то ли от отвращения, то ли и от того, и от другого.
– Я приехал, чтобы встретиться с полковником.
– У нас здесь несколько полковников, сынок.