– Не надо называть меня по имени, Эллис. Вы что, забыли?
Он нахмурился, но кивнул, я отбросил сигару в сторону и пошел за ним.
Пол Уэндел, крупный, седовласый, скорбного вида мужчина, был в мешковатом коричневом костюме и без галстука. У него были безжизненные глаза и массивный с синими прожилками нос, которому позавидовал бы даже Сирано. Он сидел на кушетке в полупустой гостиной, стены которой были предусмотрительно покрашены зеленой краской. Там имелись спальня и ванная. Кухни не было.
– Это чиновник, о котором я тебе говорил, Пол, – сказал Паркер, указывая на меня большим пальцем.
– Эллис говорит, что губернатор будет хорошо ко мне относиться, – сказал мне Уэндел. У него был глубокий баритон адвоката, но с нотками жалости к самому себе.
Паркер сел на кушетку рядом с Уэнделом; Уэндел смотрел на него печальными собачьими глазами.
– Знаешь, Пол, – сказал седой начальник сыскного бюро, – ты можешь заработать кучу денег на своем признании. Просто напиши полные и честные показания – не приукрашивая правду, как делал ты ради тех гангстеров, – и скажи, что тогда ты был не в своем уме, а теперь пришел в себя и хочешь во всем признаться.
– Защита ссылкой на временную невменяемость, – резюмировал Уэндел.
– Ты можешь заработать миллион долларов, рассказав честно как все было. Ты и твоя семья будете жить в роскоши всю оставшуюся жизнь. Ты станешь знаменитым.
– Я готов согласиться с обвинением в похищении, – сказал Уэндел, – но с обвинением в убийстве никогда.
Паркер положил руку на плечо Уэндела:
– Пол, я знаю, что пришлось тебе пережить. Я постараюсь защитить твою семью, сделаю все, что в моих силах, воспользуюсь помощью своих влиятельных друзей и знакомых, чтобы твои жена, сын и дочь не были привлечены... хотя они и были участниками преступного сговора.
– Они были участниками? Почему?
– Потому что помогали тебе ухаживать за ребенком.
– Мне нужны книги по правовым вопросам. Я многое позабыл.
– Хорошо, Пол. Мы принесем тебе их. Но, ты знаешь, у нас остается мало времени. Ты же не хочешь.
чтобы смерть этого парня, Хауптмана, была на твоей совести, правда?
Уэндел внимательно смотрел на меня своими неподвижными печальными, глазами.
– Как вас зовут? – спросил он меня.
– Это не имеет значения, – сказал я.
Его глаза расширились, потом сузились.
– Вы из Чикаго.
Заметил акцент.
Он повернулся к Паркеру и взволнованным голосом сказал:
– Он из Чикаго!
Я подошел ближе к нему.
– Даже если я из Чикаго, почему вы так разволновались, мистер Уэндел? Аля Капоне больше нет в Чикаго.
Уэндел поднял раскрытую ладонь, словно хотел благословить меня или заставить замолчать.