— Возможно, подросток. Несовершеннолетний или немного постарше. Может, лет двадцати.
— Почему ты так считаешь?
— Поиск острых ощущений — удел молодых, Билл. А чтобы проникнуть в комнату Джонсон, нужно было проползти по карнизу с пожарной лестницы. Для этого нужно обладать немалой ловкостью, почти акробатическими способностями. И определенным безрассудством.
Билл сжал в руке нож.
— А потом нужно иметь силу, чтобы проткнуть шею женщины столовым ножом.
— Согласен, но это лишь говорит о том, что здесь замешан кто-то молодой.
Он повернул нож в мою сторону.
— Я как раз составлял список возможных подозреваемых... Однако меня отстранили до того, как я начал его отрабатывать.
Я, честно говоря, надеялся на что-то подобное.
— Где этот список сейчас?
— В моих рабочих записях, — сказал Друри. — Однако, прежде чем я тебе что-нибудь отдам, позволь заглянуть в Таун Холл и разнюхать, что там нового. Ты, наверное, хочешь также, чтобы я разузнал, как идут дела в отделении Саммердейла?
— Нет, — ответил я. — Там у меня уже связь с Крюгером. Он держит меня в курсе.
— Крюгер — нормальный парень, — сказал, кивая головой, Друри. — Но почему он сотрудничает с тобой, Нат?
Жареный картофель был отличным — соленым и приятно похрустывал, но стоило еще заказать и соус.
— Обещанная «Трибюн» награда. Она не может быть вручена полицейским.
— А, — сказал Друри и отхлебнул темного пива, — что также распространяется и на меня.
— Разумеется. Но тут нет проблем.
— Я честный полицейский, Нат.
— Такой же честный, каким появился в этом городе. Но ты же еще и человек. Мы что-нибудь придумаем, Билл, ты и я.
— Мы начнем, — сказал Билл, отодвигая в сторону тарелку и усмехаясь, как идиот, — с десерта.
Я поехал на похороны в Ист-Энд один. Пег со мной не поехала — она сочла это неудобным, поскольку никогда не встречалась с Кинанами. Перед входом в дом стоял полицейский, чтобы не пускать любопытных, однако желающих проникнуть туда было очень немного: хотя война и закончилась, но память о личных скорбях была еще свежей.
Маленькая девочка, облаченная в белое сатиновое платье, лежала с розовыми цветами на груди, ссадин на лице не было заметно — казалось, что она даже улыбалась, словно во сне. Ее уложили таким образом, чтобы не было заметно отсутствия рук.
Разумеется, Норме Кинан рассказали обо всем, что произошло с ее крошкой. Моя сострадательная ложь облегчила ее мучения лишь в ту первую ночь. Невероятно, но дело обстояло еще хуже: в полдень следователь объявил, что имела место «попытка изнасилования».
Родители в строгих черных одеждах сидели около гроба, родные и приглашенные тихо переговаривались. Слез не было. Все находились в шоке.