Я обошел письменный стол и положил ему на плечо руку.
– Ты должен это сделать, Барни. Ты должен обратиться куда-нибудь и начать лечение. А огласку ты можешь свести к минимуму, если пойдешь в платный санаторий.
– Я... я слыхал, что самое лучшее заведение – правительственная больница в Лексингтоне. Но тогда все узнают...
– Они поймут. Люди знают, что нам пришлось пережить. Конечно, они не представляют масштабов. Но они простят тебя.
– Даже не знаю, Нат.
– А для начала ты должен сам простить себя.
– Что... что ты хочешь сказать?
– Ведь это ты убил Монока.
Барни взглянул на меня своими печальными карими глазами, при этом старался смотреть мне прямо в глаза.
– Ты... ты знаешь?
– Да.
Барни отвернулся.
– К-как давно ты знаешь это?
– Чуть больше месяца. Это случилось однажды ночью, когда ко мне пожаловали незваные гости. Как и тебя, меня преследовали ночные кошмары. Той ночью мне приснилось, что это я убил его. Но проснувшись, я понял, что не делал этого. Обдумав свой сон как следует, я понял, почему решил, что это я застрелил его: то, что ты убил этого бедного сукиного сына, было для меня равносильно тому, как если бы это сделал я. Мне трудно было это принять, жить с этим – как будто я виноват в убийстве. Именно поэтому я так зациклился на этом, приятель. Ты начал колоться – чтобы забыть. А я смог забыть без всякой помощи.
Барни покачал головой.
– Господи, Господи... Я не хотел.
Я сжал его плечо.
– Я знаю, что ты не хотел. Он стонал и мог выдать нас. У тебя в руке был пистолет, и ты положил ему руку на рот, что ты делал и раньше, но только в этот раз пистолет выстрелил. Это был несчастный случай.
– Но я убил его, Нат.
– Не совсем так. Это война убила его. Ты же пытался спасти всех нас, и его в том числе черт побери!
– Я не знал, что кто-то еще видел, как все произошло.
– А по-моему, никто, кроме меня, и не видел. Мы все были в таком тяжелом состоянии и постоянно то теряли сознание, то приходили в себя. Но если кто и видел, он будет молчать.
Он смотрел на пол.
– Мне... мне следовало рассказать об этом. Признаться. А я позволил навесить на себя эту звезду героя... – вот черт! Кто еще мог сделать такое?
– Так и есть, Барни. Ты же просто человек. И, черт меня возьми, ты был героем в ту ночь! Я бы сейчас не сидел здесь, если бы не твое геройское поведение той ночью.
– Я убил его. В своих снах я снова и снова убиваю его.
– Сны пройдут.
– Ты не должен был этого делать, Нат. Тебе не следовало перекрывать мой источник. Я похлопал его плечо.
– Однажды ты научишься жить с этим. А до тех пор езди из города в город, продавай облигации, выпрашивай себе дозы наркоты на ночь. Но не делай этого в Чикаго!