— В восемь вечера вылетает твой самолет в Европу. Лимузин заберет тебя из дома не позже семи.
Лаки криво улыбнулась.
— Да, кстати, у тебя будет двадцатиминутный перерыв на ужин. Или на сон. М-м-да… Такое расписание способно прикончить даже слона, — заметил секретарь.
— Все мы в перспективе мертвецы, Ки, — передернула плечами Лаки. — Так что какой смысл понапрасну терять время?
Киоко не был удивлен ее ответом. Он работал личным секретарем Лаки с тех самых пор, как она стала хозяйкой студии, и знал, что эта женщина — неисправимый трудоголик с неистощимым запасом энергии. Кроме того, она была умнейшей женщиной из тех, кого ему приходилось встречать. Умная и удивительно красивая — ошеломляющее сочетание! С ней ему нравилось работать гораздо больше, нежели со своим прежним боссом — сварливым магнатом, у которого был маленький член и большие проблемы с кокаином.
— Попробуй-ка дозвониться до Ленни по его сотовому телефону, — велела Лаки. — Он звонил мне утром в машину, но связь была такой безобразной, что я не разобрала ни слова.
Ленни Голден, ее единственная любовь! Они были женаты уже четыре года, но, как ни странно, с каждым днем черпали в своем браке все больше радости.
Ленни был ее третьим мужем. Сейчас он находился на Корсике, где снимался новый приключенческий фильм. Три недели разлуки чуть не убили ее, и теперь Лаки с нетерпением ожидала выходных. Она проведет с ним целых три дня — три пленительных дня, в течение которых не надо будет делать ничего — лишь, обнявшись, бесцельно слоняться по песку и лениво, без спешки заниматься любовью.
Киоко соединился с конторой киностудии на Корсике.
— Ленни сейчас на съемочной площадке, где-то на пляже, — сообщил он Лаки, прикрыв трубку ладонью. — Оставить для него какое-нибудь сообщение?
— Да, пусть перезвонит сразу, как только вернется. И не забудь позвать миссис Голден к телефону, чем бы она ни была занята. — Произнеся слова «миссис Голден», она улыбнулась. Это так восхитительно — быть женой Ленни!
К сожалению, картина, в которой он снимался, принадлежала не «Пантер». Как следует пораскинув мозгами, они оба пришли к выводу, что работа на студии собственной жены была бы не лучшей рекламой для Ленни. Он уже и сам по себе являлся звездой первой величины, а если бы его стала снимать «Пантер», это лишь породило бы сплетни по поводу протекции.
— Соедини меня с Эйбом Пантером. Время от времени Лаки звонила Эйбу, чтобы посоветоваться с ним по тому, или иному вопросу. В свои девяносто лет он являлся подлинной легендой Голливуда. Старик досконально знал здешнюю жизнь и царившие тут нравы, он сам во многом сделал эту «фабрику грез», а его хитрости и быстроте мысли мог бы позавидовать и мужчина вдвое моложе. Каждый раз во время их встреч Пантер щедро делился с ней своей мудростью и оптимизмом, и сейчас, когда на студию со всех сторон давили банки, Лаки как никогда нуждалась в моральной поддержке. Ей хотелось услышать от старика, что теперь, после выхода двух новых громких фильмов, отношение к студии непременно изменится.