Совет разошелся, так и не приняв никакого решения. Ничего не поделаешь. Кровавые не нарушили законов, и их версию произошедшего приходилось уважать.
Кровавые немедленно принялись исполнять победный танец, к изрядной досаде Снимающего Голову.
Койот остался наблюдать за церемонией. Кто-то принес барабан, и народ начал собираться, в то время как одна из девушек отбивала ритм кизиловой колотушкой. Кровавые начали танец, они вышагивали, пели, воспроизводя в лицах не только эту, но и прежние схватки с врагами. У каждого на лбу красовалась уже знакомая широкая красная полоса.
Церемония продолжалась почти до рассвета, и Снимающему Голову было не до сна. Он, как и Койот, видел восторг на лицах мальчиков помладше. Подрастающим детям нельзя позволять создавать себе идолов из этих смутьянов.
«Но, — с горечью думал Снимающий Голову, — как этому помешаешь?»
Даже Койот, у которого всегда был наготове совет, кажется, пребывал в растерянности. Эта ситуация создавала раскол в клане, сын отворачивался от отца. Когда Совет завершился, Снимающий Голову, как и Койот, заметил, что юный сын Верного Глаза вновь последовал за Кровавыми, взирая на них почти с благоговением. Сам же заслуженный воин был настолько разгневан, что в какой-то момент показалось, что он вот-вот набросится на Барсука. А как еще может человек реагировать, если он видит, что его сын идет по неверному пути?
«По крайней мере, — думал Снимающий Голову, ворочаясь в одеялах, — мальчик еще слишком мал, чтобы ездить с Кровавыми. Может, произойдет что-нибудь, что изменит все к лучшему». Сам он в это не верил.
Ближе к утру бой барабана сделался тише, песня смолкла, и тогда стали слышны звуки, доносившиеся из отдаленной части поселения.
Сначала это был глухой плач, но он набирал силу, становился громче, стоны проникали в самое сердце. Снимающий Голову узнал этот звук, хотя предпочел бы его не слышать. Этот душераздирающий плач был Песней Скорби. Он доносился с окраины лагеря, и вождь точно знал, из какого именно типи.
Летящая Птица овдовела в Великой Битве. С помощью брата, Верного Глаза, она поддерживала порядок в своем жилище, пока рос Лисий Шаг, ее старший сын. Все ее будущее зависело от этого юноши, и многие были очень огорчены, когда он связался с Барсуком и Кровавыми. В сегодняшней стычке Лисий Шаг был тяжело ранен. Плач, доносившийся из дальнего типи, мог значить только одно: юноша умер.
Снимающий Голову вновь заворочался, страдая от собственного бессилия. Высокий Тростник успокаивающе положила руку ему на грудь и прижалась теснее, желая помочь, но не зная чем. Молодая женщина просто не понимала, как много значит само ее присутствие для встревоженного вождя.