Дуглас вздохнул:
— Жизнь полна неожиданностей. Я запретил ему являться в наш дом, хотя в глубине души знал, что они непременно станут встречаться. Черт возьми, он вполне мог умереть, если бы Синджен не поступила по-своему и не пошла тайком к нему на квартиру. Это моя вина. Она не знает, что его ударили ножом, не так ли?
— Нет, не знает. Слушай, Дуглас, если ты будешь винить себя за то, в чем ты не виноват ни сном ни духом, я напишу Райдеру, чтобы он приехал немедленно и собственноручно выбил эту дурь у тебя из головы.
— Ха! Райдер ни за что не станет меня бить. К тому же я выше его ростом. Скорее уж я наломаю ему бока.
— Но тогда тебе придется иметь дело с Софи.
— Одна мысль об этом приводит меня в трепет.
— Надеюсь, ты не очень огорчен, что они с Райдером не могут приехать сейчас в Лондон. Двое детей расшиблись, свалившись с сеновала, и ни Райдеру, ни Софи теперь не до поездок — они слишком обеспокоены. К тому же нашим близнецам очень хорошо с ними и со своим двоюродным братиком и всеми остальными детьми.
— Я скучаю по этим маленьким варварам.
— Что, сразу по всем двенадцати, которых пригрел Райдер, да еще по двум нашим и малышу Райдера и Софи?
— Нет, я предпочитаю иметь рядом не больше двоих одновременно. По мне, так лучше обмениваться ими время от времени. Тогда они не успевают сесть тебе на шею и начать вить из тебя веревки.
— Ты абсолютно прав. Но, дорогой, раз Колин так болен и нам придется взять на себя приготовления к свадьбе, не лучше ли пока оставить наших мальчиков у их дяди и тети?
— Думаю, Синджен захочет выйти замуж за Колина как можно скорее. Если у нее получится, Райдер и Софи просто не успеют к свадьбе.
— Ох, я слишком устала, чтобы и дальше ломать голову над всем этим. Давай спать.
Дуглас почувствовал, как ее мягкая рука погладила в темноте его грудь, и улыбнулся:
— А я-то думал, что ты устала. Стало быть, ты уже успела восстановить силы и собираешься вознаградить меня за мои дневные труды?
— Да, но с одним условием: если ты обещаешь не вопить слишком громко и не будить свою матушку, как в тот раз.
Алике содрогнулась, вспомнив ту ночь, когда она и Дуглас особенно рьяно предавались наслаждению и вдруг к ним в спальню ворвалась его матушка, заподозрившая, что Алике убила ее обожаемого сыночка. Вспоминая эту сцену, она до сих пор холодела от стыда.
— На всякий случай я засуну себе в рот носовой платок, — сказал Дуглас.
Наконец-то он был в полном сознании, но он так ослабел, что, кажется, не сможет добраться до ночного горшка. Отвратительное чувство. Хорошо, что хотя бы жар спал и боль в ноге сделалась терпимой. Конечно, дурак он был, что сразу не обратился к врачу, но он просто не привык, чуть что, звать лекаря и позволять ему пичкать себя всякими снадобьями. За всю свою жизнь он ни разу не воспользовался услугами доктора Чайлдресса, который практиковал в Кинроссе, разве что по поводу каких-то детских болезней. Он был молод, силен и здоров как бык. И вдруг простой ножевой порез приковывает его к постели, вызывая сильнейшую лихорадку и даже беспамятство.