Элсбет сосредоточенно работала, не поднимая головы, пока в Бархатной гостиной не появились леди Энн и доктор Брэнион. Они шли рядом, тихо о чем-то переговариваясь между собой. Она чувствовала, что с ними происходит нечто необычное, но что именно, не могла понять. Впрочем, она тут же забыла об этой мимолетной мысли. Леди Энн и доктор в ее глазах были почти стариками. Наверное, они обсуждали какой-нибудь новый рецепт снадобья, помогающего при боли в суставах.
— Браво, Элсбет. Ты замечательно играешь Моцарта, — похвалил доктор Брэнион и громко зааплодировал.
Граф не мог скрыть изумления. Разве не странно, что эта застенчивая девушка с такой проникновенной страстью отдается музыке? Что же такое на самом деле Элсбет? За внешней мягкостью и робостью скрывается настоящий пожар страстей.
Элсбет поднялась из-за фортепьяно, зардевшись от смущения при виде улыбающихся лиц. Они улыбались ей, подбадривали ее. Она и сама чувствовала, что играла сегодня лучше, чем когда-либо, — ее целиком захватили взволнованная, трепетная музыка, глубокие, звучные аккорды. Но понравилась ли слушателям ее игра? На часах было уже почти десять, и леди Энн уже собиралась извиниться и покинуть гостей, как вдруг граф повернулся к Арабелле и учтиво промолвил:
— Теперь ваш черед, мэм. Не согласитесь ли вы что-нибудь сыграть для нас?
Арабелла так расхохоталась в ответ, что слезы выступили у нее на глазах.
— Если я сяду за инструмент, сэр, вы вскоре пожалеете о своей галантности. Как только я возьму первые аккорды, вам захочется заткнуть уши ватой. Вы будете мысленно проклинать меня и мечтать только о том, чтобы я испустила дух прямо над клавишами.
— Арабелла, ты преувеличиваешь, — снисходительно возразила леди Энн, тщетно пытаясь быть объективной.
Она помнила, сколько мучительных часов провела, стоя за стулом Арабеллы, пока та разучивала свои гаммы. Стиснув зубы, она терпеливо поправляла бесконечные ошибки дочери. Видит Бог, она пыталась сделать все от нее зависящее, но результаты все равно оказались плачевными.
— Ах, мама, почему вы не хотите посмотреть правде в глаза? Несмотря на все героические усилия моей матушки, — добавила она, обращаясь к графу, — я ни разу не сыграла правильно даже простой гаммы. Я не смогла бы определить тональность мелодии, даже если бы моя жизнь зависела от этого. Ведь правда, мама? Признайтесь, что я — досадное исключение в вашей одаренной семье. Мне очень жаль, но что я могу поделать?
— Но, Арабелла, у тебя все так хорошо получается, — горячо возразила Элсбет, искренне удивляясь, что младшая сестра, которая в ее глазах была само совершенство, может чего-то не уметь. — Я тебе не верю — должно быть, ты играешь потрясающе. Ты просто скромничаешь. Прошу тебя, сыграй что-нибудь, пусть его светлость воздаст должное твоей одаренности.