Он разразился смехом и сгреб ее в объятия, притянул к себе и сжал изо всей силы.
— Ты глупышка, Кассия, — сказал Грэлэм. Он заключил лицо жены в ладони и, наклонившись, чтобы поцеловать ее, почувствовал, как она, изумленная, вздрогнула, но тотчас же ответила на его поцелуй. Однако через мгновение тело ее будто окаменело, и поцелуем он заглушил негромкий огорченный вскрик.
— Любовь моя, — сказал Грэлэм, улыбаясь ей, — дело в том, что пришли твои ежемесячные крови, да?
Она кивнула, потеряв дар речи от смущения.
— Ничего страшного, вот увидишь. Иди сюда, я помогу тебе раздеться.
Она все еще стояла, будто оцепенев.
Грэлэм медленно ослабил объятия. Он понимал, что смущение ее будет нелегко рассеять, и почувствовал, что желание его слабеет. Как ни странно, он не хотел ее принуждать, не желал обладать ею, если ее собственное желание и потребность в нем не будут равны его страсти.
— У тебя болит живот? — спросил он ее нежно.
— Нет, — прошептала она, — дело не в этом, милорд.
— Знаю, — ответил со вздохом рыцарь и отстранился от жены. — И как долго это продлится, Кассия?
— День, не больше.
— Придешь ко мне в постель, когда сама пожелаешь.
Опустившись на мягкий матрас, набитый перьями и соломой, Грэлэм заставил себя держаться от нее подальше. Когда наконец Кассия скользнула в постель рядом с ним, на ней была ночная рубашка.
Грэлэм повернулся и притянул ее к себе. Она была неподатлива, как тетива лука. Он нежно поцеловал ее в лоб.
— Мне так жаль, — прошептала молодая женщина, закрываясь лицом в поросль на его груди. — Дело в том, что я никогда не говорила об этом ни с кем, кроме Итты.
— Я — твой муж. Ты должна научиться говорить со мной обо всем.
— Точно так же говорил мой отец.
— Я — твой муж, — резко повторил Грэлэм. Она не ответила, и он продолжал гладить ее спину.
— Видишь, — сказала наконец Кассия, приподнимаясь на локте, — я ведь недавно стала женщиной. У нас гостил граф из Фландрии, который увидел меня при дворе Шарля де Марсэ, когда мне было пятнадцать, и попросил моей руки. Итта сказала отцу, что мне следует дать больше времени. Он был огорчен, что я не сказала об этом сама. Но мне было просто стыдно. .
Она снова зарылась лицом в его грудь.
— Что же случилось с графом? — спросил Грэлэм.
— Мы вернулись в Бельтер, и я старалась изо всех сил доказать отцу, что я ему необходима и что он не может без меня обойтись. И он забыл о графе.
— А ты станешь столь же необходимой мне?
— Конечно, — ответила Кассия, и плутоватая улыбка тронула ее губы. — Разве ваше вино уже не стало лучше?
В темноте Грэлэм улыбнулся. Он приложил все усилия к тому, чтобы его рассудок убедил тело, все еще отчаянно жаждавшее обладания ею, что следует подождать следующего дня.