Все это я сказала себе, когда госпожа Стыд подняла меня с постели и я опустила голые ступни на холодный каменный пол. Словно тысяча солдат маршировала в моей голове, другая тысяча колола бесчисленными копьями мой язык, а в желудке поднялось восстание, и мне пришлось срочно отступить к ночному горшку, где я освободилась от вчерашней пищи. Когда я стояла возле горшка на коленях в позорной позе пьяницы, мне в голову внезапно пришло, что сегодня день пира в честь моей матери. Каждый раз на годовщину ее смерти моя семья собирается на вилле Амальрика, чтобы почтить ее память. Меня опять вырвало, а мадам Стыд уколола меня снова.
– Напиться в такой день! Пить все эти дни! – шипела она.
– Я не пьяна, проклятье! Я только страдаю с похмелья. Это Трис виновата, дрянь такая!
– Давай, давай, обвиняй бедную девочку, – ухмыльнулась госпожа Стыд. – А тем временем дух твоей матери бежит от твоего зловонного дыханья, не видя вокруг ни одного знакомого лица. Она, ее душа, будет бродить по свету, оплакивая свою падшую дочь.
– Прочь, прочь! – закричала я. Потом живот свело новой судорогой, и мне снова пришлось склониться над горшком. В этот момент за моей спиной открылась дверь.
– Смотрю, поклоняешься фарфоровой богине, – раздался ехидный голос. – Ты служишь примером всем нам, капитан.
Я вытерла подбородок, встала на ноги и с достоинством обернулась. За моей спиной стояла Корайс, одна из моих легатов. Она была тонкой и жилистой и напоминала кошку – особенно когда улыбалась и играла со своими жертвами, перед тем как расправиться с ними. В тот момент я была ее мышью, и ей нравилось играть со мной.
– Выйдите вон, легат, – проворчала я. – Я не в настроении для шуток.
Ухмылка Корайс стала еще шире, за ее чувственными губами сверкнули белые зубы, темные глаза засветились от удовольствия.
– Надо же, а я бы никогда не подумала – так хорошо ты скрываешь свои беды. Наверное, ни одна женщина в гвардии и не подозревает, что Трис спит теперь с другой.
Я еще ниже склонилась над проклятым горшком, мне хотелось провалиться от унижения.
– Только не говори мне, – простонала я, – что я кричала вчера об этом с крыш городских зданий.
– Ну-у, не совсем так, – ответила Корайс. – Но вчера ты была, без сомнения, в голосе. И, несмотря на то, что крыши нашего славного города были вчера в безопасности, Полилло пришлось стащить тебя с водонапорной башни на землю.
Не успела я оправиться от нового удара, как из коридора раздался могучий голос, напоминавший далекий гром:
– Кто упомянул мое имя? – Послышались тяжелые шаги, и в дверном проходе возникла необъятная фигура. – Клянусь богиней, сотворившей меня, если я поймаю ту, кто говорит обо мне за моей спиной, я отрежу ей левую грудь и сделаю из нее кошелек.