Это была Полилло, одна из моих легатов, как и Корайс. Она, пригнувшись, вошла в комнату. Полилло была более семи футов ростом, ее гармоничная фигура с удивительно длинными, красивыми ногами поражала мягкостью очертаний, скрывающих железные мускулы, которые вздувались громадными узлами, когда она поднимала свой боевой топор. Ее кожа была почти так же прекрасна, как и моя, а ее волосы, в отличие от моих – золотых, по цвету были близки к светло-коричневому. Если бы она стала куртизанкой, а не воином, то очень скоро добилась бы успеха.
Когда она увидела, что это я сижу на кровати, она мгновенно отпрянула назад.
– Ох, простите, капитан. Я не знала…
Я махнула рукой.
– Это мне надо просить прощения. Но если ты и вправду хочешь извиниться – очередь начинается у ночного горшка.
Полилло гулко расхохоталась и хлопнула меня по спине, от избытка чувства юмора едва не сломав мне плечо.
– Хорошая драка – вот что вам нужно, капитан. Это приведет вас в чувство. А если эти сопливые ликантианцы не струсят, вы скоро получите ее.
Упоминание о ликантианцах напомнило мне о моих обязанностях. Я со стоном поднялась на ноги, скинула ночную тунику и заковыляла к ванной. Пока я спала, в комнату тихо вошел слуга, и теперь все было готово: ванна оказалась до краев полна еще горячей водой, смешанной с очистительными благовониями. У подножия ванны стояла переносная ступенька.
Я спросила Корайс через плечо, не оборачиваясь:
– Что нового?
В зеркале я увидела, как Корайс пожала плечами.
– Почти ничего. Много слухов… некоторые хорошие… некоторые – не очень. Ясно одно – скоро быть войне.
Три недели назад архонты Ликантии бросили нам вызов – послали свой военный флот, чтобы рассорить нас с союзниками и захватить наши торговые корабли. Это случилось как раз в тот день, когда я разошлась с Трис. И теперь, когда я говорю эти слова писцу, я понимаю, что это не было совпадением. Моя профессия – война, и вести из Ликантии обрушились на нас как удар меча.
– Война будет, в этом нет сомнения, – мрачно заявила я Корайс, – но, кажется, наше безмозглое начальство не потребует службы от маранонской стражи.
Полилло сплюнула.
– Но мы же лучшие солдаты в Ориссе. Любая из нас выстоит против десяти мужчин из казарм. Почему, во имя Маранонии, они не дадут нам сражаться?
Она совсем немного преувеличила наши возможности, а ответ на ее вопрос я видела перед собой в зеркале, где отражалось мое тело. В душе я была воином. Но в мире, где правят мужчины, тело значит больше, чем душа. Я видела изгиб своей шеи и понимала, что она кажется очень изящной – если не вспоминать, как на ней вздуваются жилы, когда мне приходится действовать топором. Своей кожей я всегда гордилась: она приятна на глаз и на ощупь и в то же время прекрасно защищает меня от жары и холода. Несмотря на то, что я видела уже тридцать зим, моя грудь высока и упруга, соски розовы, как у девственницы, талия тонка, бедра хотя и узки, изгиб их крут, и между бедрами я видела золотистый треугольник, обозначающий мой пол.