— И кому же это особенно не по нраву?
— Ну, например, Джексонам. Эти парни постоянно ищут неприятности на свою голову. — Хелен снова посмотрела на дверь. — Цветных они просто не терпят. И когда он привозит к себе белую, да юную, да красивую, то... В общем, всякое говорят. Я бы так сказала.
Я представила куклуксклановцев в белых капюшонах с прорезями для холодных ненавидящих глаз, с винтовками и горящими крестами. Мне доводилось видеть ненависть. Большую часть жизни я только тем и занималась, что запускала руки в тела ее жертв. Грудь вдруг сдавило, дышать стало трудно, и я поспешила пожелать Хелен спокойной ночи. Мне не хотелось делать далеко идущие выводы относительно поджога и того, кто должен был стать добычей огня. Вполне возможно, что расправиться хотели только со Спарксом, а вовсе не с женщиной, тело которой везли сейчас в Ричмонд. Не исключено, что злоумышленников интересовали лишь ценности особняка и они просто не знали, что в доме кто-то есть.
Когда я вышла, телефон снова оказался занятым. Рассеянно крутя в руке новую лампочку, мужчина в безрукавке негромким, напряженным голосом разговаривал с кем-то. В тот момент, когда я проходила мимо, гнев его прорвался наружу.
— Черт возьми, Луиза! Именно это я и хочу сказать. У тебя же рот не закрывается...
Я решила позвонить Бентону позже.
* * *
Люси делала вид, что не ждет меня. Она сидела в кресле, склонившись над лежащим на коленях блокнотом, и делала какие-то вычисления. Но ужин остался нетронутым, а я знала, что она голодна. Я достала из пакета чизбургеры и жареную картошку и постелила на ближайшем столике салфетки.
— Все уже остыло.
— К этому привыкаешь, — не поворачивая головы, бросила Люси.
— Пойдешь в душ первой? — вежливо спросила я.
— Нет, иди ты, — ответила она, не отрываясь от расчетов.
Комната, отведенная нам Хелен, оказалась на удивление чистой, если принимать во внимание цену. Стоявший у стены телевизор «Зенит» был, наверное, ровесником Люси. Китайские лампы под широкими абажурами, фонарики с длинными кисточками, фарфоровые фигурки, статичные картины на стенах, пестрые покрывала на кроватях — обычный интерьер провинциального мотеля. На полу толстый ковер с индейским орнаментом. Мебель настолько густо покрыта шеллаком, что мне не удалось рассмотреть даже текстуры дерева.
Ванная была отделана розовыми и белыми плитками, напоминавшими о давно канувших в прошлое пятидесятых, на полочках пенопластовые чашечки и крохотные кусочки туалетного мыла. Но больше всего меня тронула красная искусственная роза в окне. Кто-то сделал все возможное, чтобы люди, остановившиеся здесь, может быть, на одну ночь, чувствовали себя желанными гостями, хотя большинство завсегдатаев, вероятно, и не замечали этой трогательной заботы. Возможно, когда-то, лет сорок назад, такая предусмотрительность и внимание к деталям имели значение, но тогда и люди, как мне кажется, были более цивилизованными, чем теперь.