Вскоре, суета возле дома прекратилась. Женщины, поохав, разбежались, оставив стражей одних. Из дверного проема показалась веснушчатая физиономия Луки. Его приодели в чистое, вымыли, судя по здоровому цвета лица, накормили. Северьян нервно облизнулся, сглатывая слюну. Он бы сейчас и от лягушки не отказался, да только эти бестии хитрые. Только он к ним, те сразу в воду и след простыл. А Луку между тем вывели на площадку, перед этим крепко связав за спиной руки. Северьян присмотрелся и отметил, что взгляд Луки лишен всякой осмысленности, прямо зомби, а не человек.
К берегу причалил большой плот. На нем стояли еще пятеро, все как один в каких-то травяных кольчугах, с острогами в руках. Даже луков нет. Это хорошо. Северьян довольно хмыкнул. Уворачиваться от разящих болтов его не прельщало. А выстоять против десятка острог, при этом имея лук — дело вполне простое. Надо бы еще Луку в чувства привести, а то стоит, как береза на ветру, того и гляди, сдует.
А плот медленно, неторопливо, словно огромная жаба, отчаливал от берега, лениво подгребая в сторону леса, черной полосой маячившей на горизонте. Уже и солнце поползло в небо, белесое, неяркое. Казалось, что это и не солнце вовсе, а так, поделка болотников.
Угнаться за плотом было не просто. Но нельзя было подставляться, позволить заметить себя с берега. Слишком рискованно. Северьян дождался, пока плот отплывет подальше, набрал в грудь побольше воздуха, посоветовав того же домовому, и нырнул. Плыть в тяжелой, давящей воде было непросто. Под ноги то и дело попадались длинные лохмотья водорослей, запутывавших ноги не хуже дрягвинских веревок. Наверняка, они их из водорослей и делают!
Когда легкие стали разрываться от натуги, а в ушах настойчиво застучали барабаны, Северьян все-таки вынырнул. Медленно неторопливо всплыл, оглядываясь. Плот был в каких-нибудь двадцати шагах, и теперь плыл медленно, размеренно. Похоже, дряговичи никуда не торопились, и ритуал сей обещал растянуться надолго.
Из-за пазухи, недовольно ворча и отплевываясь, выбрался домовой.
— Вот, — ворчал он, — поведешься с вами, с людьми, и плавать научишься, и рыбой станешь. Я теперь уже не домовой, а самый настоящий водяной.
— Нет, — улыбнулся Северьян, — водяной весь зеленый, в водорослях и тине.
— А я в чем!? — Взревел домовой так, что чуть на плоту не услышали.
Северьян посмотрел на своего маленького спутника. А тот весь перемазан в тине, с головы, будто волосы, свисают водоросли.
— Водяной, домовой, ты все-таки кочевой! — Решил убийца, запихивая Доробея обратно и теперь не скрываясь, медленно поплыл вслед за плотом.